Новогодняя история, или Сказочный джаз - Иван Терехов
– Они не были достаточно подготовлены.
– Да? А, по-моему, они очень хорошо справлялись.
– Говорю тебе: они даже не знали с кем имеют дело. Это всё Марра – богиня зимы и смерти. Вполне в её духе, отправить человека на непосильное дело, чтобы он расчистил ей дорогу.
– В смысле? Она теперь сама по нам что- ли вдарит?
– Нет, потому что мы будем готовы.
– Так. Я и столкновение с той парочкой не слишком хорошо перенёс, а с этим… От меня вообще хоть что-нибудь останется после столкновения с богиней смерти?
– Навряд ли. Потому примем меры.
Кощей замедлил шаг и свернул в боковой туннель. Слава тоже было хотел туда пройти, но сделав несколько шагов развернулся и пошел в обратном направлении, как ни в чем не бывало. Дело было не в том, что Слава забыл что-то, или перепутал направления вперёд и назад. Просто там он увидел четверку жуков человеческого роста, чинно направлявшихся к нему на задних лапах.
– Стоять! – окликнул его Константин Афанасьевич – Это свои.
Ярослав приостановился и с подозрением покосился на жучил.
– Господа, – Константин обратился к усатой четверке. – вас все ждут. Не задерживайте оркестр, пожалуйста.
Жук, в лапах которого Слава разглядел кларнет, что-то прощелкал в ответ.
– Нет. Там сейчас нельзя. Пройдите через малую галерею.
Жуки возмущенно застрекотали, но всё-таки пошли дальше.
– Музыканты, что ли? – беспокойно оглянулся Ярослав, ускоряя шаг.
– О, да! Лучшие из лучших.
– Жуки – величайшие музыканты?! Вот уж ни за что бы не поверил.
– Напрасно. Многие люди считают именно так.
– В смысле?
– Ну не суть. – отмахнулся Константин Афанасьевич – Они, кстати, и будут осуществлять контрмеры вместе с прочими.
– Изобьют врагов тубами и флейтами?
Кощей промолчал.
Минуты три шли молча. Коридоры то и дело поворачивали, петляли. Некоторые, даже заводили в тупики, которые, впрочем, не были преградой для Константина. Он сперва проходил сам, а затем протаскивал за собой Славу. Крайне неприятные ощущения. Будто тебя всего разом гладят шершавой губкой. После третьего тупика Ярослав спросил:
– А может не надо так? Нельзя напрямую пройти что ли?
– Это для конспирации. Честно говоря, здесь не всем можно доверять. Нечисть уходит, души исчезают, у носков теряются пары… Настораживает.
– Я же видел у вас кучу способностей. Неужели не можете сделать нас невидимыми, или вроде того?
– Пока ремень на тебе, с тобой вообще мало что можно сделать. Ты становишься неуязвим, помимо прочего, для большинства видов воздействия. К ним относится и экзообортничество, а в него как раз входит предание кому-нибудь невидимости.
– А можно попроще?
– Мы не ищем лёгких путей. Сойдёт?
Спустя ещё пять тупиков герои вошли в зал, сравнимый размерами с футбольным полем. Высоко вверх уходили толстые темно-бордовые монолитные колонны. Пол здесь был выстлан белым мрамором и был отполирован до такой степени, что в нём можно было различать собственное отражение. По всему пространству зала сновали огоньки: жёлтые, фиолетовые, зелёные, синие… . Подлетая к какой-нибудь поверхности некоторые из них вспыхивали, и поверхность начинала покрываться затейливым серебристым узором в виде инея или снежинок. Пройдя чуть дальше Слава увидел роскошную ель, расположившуюся между колоннами. Хвоинка к хвоиночке она стояла, распушив иголки, и распространяла дивный аромат вечнозелёного леса.
Рядом с ней суетился человек в кожаной куртке и, обходя ель по кругу, вешал на неё разноцветную гирлянду. Немного приглядевшись, Ярослав узнал в нём водителя скорой помощи.
– Так. – подумал Слава – Разрази меня гром, как это понимать?
Кощей махнул рукой подзывая Григория. Человек заторопился, повертел головой и протянул кусок гирлянды, пролетавшему мимо огоньку. Та притянулась к нему, словно железная цепь под действием магнита, и огонёк продолжил наряжать ёлку.
Дальше пошли втроём. Обогнув Рождественское древо, Константин Афанасьевич, Ярослав и Григорий прошли в широкую дверь, выпиравшую из каменного массива стены, и начали подниматься по винтовой лестнице.
– Извините, Вас же эта тварь сбила. Ну, грузовик. Как … как вы сейчас тут?
– Ооо, ну, во-первых, Навь – это, считай, царство мёртвых. Сюда не особо трудно попасть.
– Но-но! – Отозвался идущий впереди Кощей. – Только при определённых условиях и с моего разрешения.
– Ну, да. А во-вторых, я крепкий орешек. Меня не так просто укокошить.
Произнося это Григорий ненадолго приподнял свою курчавую шевелюру, будто то была шапка, тем самым обнажив блеснувшую в свете керосиновых ламп, стоявших в выемках стены, лысину.
– Ага.
Константин Афанасьевич остановился и повернулся к Славе.
– Ты ж устанешь.
– С чего это? Я зарядку ежедневно делаю. И с гантелями тоже.
– Там ещё около шести сотен ступеней. Надо … надо поразмыслить.
Ага … Лестница. Тяжело подняться, легко упасть.
– Потому что перила надо было делать. – встрял Григорий.
– Шестьсот шестьдесят шесть ступеней, чтоб преодолеть.
– Зато какой вид сверху открывается!
– Жизненно. И что же делает в таком случае ленивый, хитрый человек?
– Плюёт на такой элемент истории как преодоление трудностей и пользуется эскалатором.
– Мы хитры, но не ленивы. И с нами тот кому эту трудность так просто не преодолеть. Посему пусть лестница понесёт нас сама.
Произнося последнее слово Кощей притопнул ногой и развёл руки в стороны. Гулкое «Шшшаааа» разнеслось вверх и вниз по спиральному тоннелю. Каменные ступени вздрогнули и сперва неспешно, а затем всё более ускоряясь понесли нашу компанию в высь.
Небо. Чистое ночное небо. Легкий свежий ветерок. Прохлада.
– Наконец-то мы на поверхности.
Полумесяцем улыбается луна. Мы на вершине утёса. Здесь ровная лужайка, покрытая жухлой травой. У подножья горы стоит лес без листвы.
– Здесь осень?
– Нет. Опять бесснежная зима.
– Не скажите. Вон он. Притаился небольшими кучками под стволами деревьев.
С верху видна поляна. На ней какие-то … какие-то существа.
– Звери?
– Нет.
– Люди?
– Нет.
– А что же?
– То чем они стали. То что от них осталось. И нечисть.
– Хорошие ребята. Асы, так сказать, в своём деле.
– Не завидуй. Закончим научу тебя играть на дудочке. Красиво.
– Ну лады.
– Так, а зачем мы здесь? Чего, собственно, ждём?
– Подходящего момента. Смотри.
Существа на полянке выстроились в три ряда. Ярослав разглядел четырех жучищ среди них.
– О! Это же те самые!
– Тише!
Это оркестр.
Действительно, у большинства были инструменты. Названий некоторых Слава даже не знал.
Вот! Вот он момент. Всё замерло, затаило дыхание.
В тишине мёрзлого воздуха зазвучали лёгкие ритмичные удары. Чуть выждав, их мягко начало оплетать низкое звучание тубы. На пике крадущейся мелодии, к тубе присоединился тромбон. Теперь он стал напевать эту же мелодию, а туба ушла в аккомпанемент. Немного виляя и пританцовывая отозвался кларнет, и как только он завершил мотив вступили трубы, вместе с грозным барабанным стуком. Тут оркестр словно сорвался с места: в едином порыве грянули клавиши рояля, засвистели флейты, загудел контрабас. Звуки живой и безумной музыки бросились в лесную чащу, засочились под землю, взвились высоко в небо.
– Завораживающий мотив … – думал мимоходом Ярослав – … я слышал его прежде … не припомню названия … что-то классическое …
