Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

— Правда? — Гермиона вскочила с места и подбежала к нему. — Он возьмётся?

— Да, — передав ей письмо, подтвердил Регулус. — Арнольд Миргурд — хороший специалист, так что твои родные в надёжных руках.

— Он пишет, — жадно вчитываясь в оставленные незнакомым почерком слова, произнесла Гермиона, — что многое зависит от состояния долговременной памяти и подсознания, и просит проверить степень повреждения с помощью заклинания. Никогда его прежде не видела.

— Потому что Миргурд изобрёл его сам, как и многие другие ментальные чары. Он собирается представить их общественности и получить лицензию на работу в Британии, где со всем этим дела обстоят намного строже, чем во Франции.

— Но эти заклинания, — Гермиона растерялась, вспомнив слова Гарри о несанкционированной магии, — они на ком-то проверены?

— На мне, — ответил Регулус. — Некоторая часть.

— О-о… — Гермиона не знала, что сказать. Они никогда не обсуждали его память без хождения вокруг да около, но сейчас было не время осторожничать. — Это они помогли тебе?

— Да. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что мне удалось вспомнить практически всё, от чего Тёмный Лорд меня избавил.

У неё перехватило дыхание. Разве не этого она хотела — искренности?

Регулус внезапно рассмеялся.

— Я помню такие мелочи, даже нелепости, например, то, как Нимфадора роняла вещи в «Гнезде» и особенно часто — любимую мамину вазу. Помню Люпина, его кошмарные туфли с кисточками. А ещё Хогвартс. Невилл был чудовищно неуклюж, когда мы тренировали чары связывания. И соплохвосты в гнезде в углу… они выглядели, как помесь гигантских личинок и муравьеда.

Гермиона попыталась проглотить застрявший в горле комок и поморгала, чтобы сдержать подступающие слёзы.

— Это здорово! — воодушевлённо сказал Регулус, повернувшись к ней с сияющими глазами. — И при этом я просто в ужасе!

— В ужасе?

— Так страшно, безумно страшно быть самим собой. Отвечать за всё, что ты сделал.

— Верно, — её голос был чуть громче шёпота. Она так хотела быть сильной и стойкой, готовой ко всему, но сейчас, когда узнала, что Регулус помнил всё, что связывало их в прошлом, каждый день, проведённый ими вместе, и не любил её, от отважной Гермионы Грейнджер не осталось ничего, кроме сердца, наполненного тоской.

Печаль накрыла Гермиону, как лавина, сошедшая где-то в горах. Её кровь, казалось, заледенела в жилах, а сердце перестало качать кислород. Ни вздохнуть, ни выбраться. Она подошла к окну и устремила взор вдаль. В парке появились саженцы. Кричер ходил вокруг них, проверяя, чтобы те не покосились после полива. Андромеду было не видно. Она работала где-то в глубине парка. Он стал для неё тем местом, где она могла выплакаться в уединении.

— Я рада, что Андромеда занялась парком, — сказала Гермиона, стараясь не выдать истинные чувства, терзавшие её в данный момент. — Она кажется счастливой. Я рада за неё.

— Она замечательная! — произнёс Блэк.

— Может быть, когда-нибудь сюда вернутся Нарцисса и Драко. Ты скучаешь по ним?

— Без придатка в виде Люциуса, — счёл важным уточнить Регулус. — Однако сейчас это невозможно. Они держатся подальше от волшебников, за исключением тех, в ком уверены.

— Люциус, наверное, места себе не находит?

— Мы же о Малфоях говорим. Люциус мимикрировал под местную аристократию, вспомнив, что когда-то его предок ошивался около Вильгельма Завоевателя. (2) Сейчас Люциус счастлив как никогда. Он в родной среде обитания — среди таких же снобов с оттопыренным мизинцем, их столь приятное его слуху чванство перекрывает даже то, что они магглы. Змея купается в сливках общества. Не думаю, что Малфои когда-нибудь вернутся. Им хорошо в Бордо. Они отстроили там чуть ли не замок на берегу озера Кэр и разливают вино по бочкам. Слышал, после пожара Министерство держит мэнор под замком. Туда никого не пускают.

— Я рада, что у Нарциссы всё хорошо, — невпопад отозвалась Грейнджер.

— Так, — озабоченно изрёк Регулус. — Ты уже трижды «порадовалась» за других за полторы минуты. В чём дело?

Гермиона уткнулась взглядом в строчки на листе бумаги, тонком, полупрозрачном, как её робкая надежда.

— Не доверяешь моему «мозгоправу» по части заклинаний?

— Нет, что ты! — вскинулась Гермиона. — Я не уверена не в нём, а в себе. Не знаю, хватит ли мне духу навести палочку на родителей во второй раз.

Регулус взял её за руку и ободряюще улыбнулся. Неожиданно бросило в жар, потом в холод.

— Если хочешь, я пойду с тобой. Я видел, как Миргурд произносит это заклинание, подскажу, что нужно сделать, как приготовиться, — он замолчал, раздумывая, стоит ли продолжать, и всё же решился: — Или сделаю всё необходимое сам.

Видимо, какая-то магия теплилась на кончиках его пальцев: Гермионе почудилось, что неведомая ранее сила вливалась в неё через прикосновение.

— Спасибо, — прошептала она, закрыв глаза, отдаваясь чувству благодарности без остатка, и, кажется, смогла выбраться из-под лавины и сделать вдох.

— Ты достойна лучшего, Гермиона, — тихо сказал Регулус. — Мне жаль…

— Жаль? О чём ты?

Но он не ответил.

Комментарий к Глава 26 — Гермиона

1) Следственный эксперимент — процессуальное действие, заключающееся в воспроизведении опытным путём хода проверяемого события, поведения участника процесса.

2) До введения Статута о секретности в 1692 году семья Малфоев была вхожа в знатные маггловские круги и выступала против введения Статута.

========== Глава 27 — «Мисс Блэк» ==========

«Прости, прости. Прощанье в час разлуки

Несёт с собою столько сладкой муки,

Что до утра могла б прощаться я»,

— Уильям Шекспир. Ромео и Джульетта

24 февраля

Они неторопливо шли по тротуару, вслушиваясь в голоса вернувшихся с юга птиц. В этом году грачи прилетели рано. Гермиона сочла это добрым предзнаменованием, хотя в трактовке знаков судьбы всегда была полным профаном. Она терпеть не могла прорицания, гороскопы, гадания и гадалок. Регулус, насколько она знала, разделял её чувства.

— Интересно, почему?

— Почему что? — спросил он.

Гермиона смутилась, но, раз уж начала рассуждать вслух, поздно идти на попятную.

— Ты ведь не любишь прорицателей?

Он пожал плечами, с любопытством осматривая округу. В пригороде было гораздо тише и спокойнее, чем в столице. Перед Гермионой и Регулусом, держась за руки, катились на роликовых коньках двое ребят. Блэк, глядя на их ноги как заворожённый, отвечал с опозданием.

— Так и есть.

— За этим что-то стоит? — нажала Гермиона. — Неужели тебя облапошила какая-нибудь предшественница Трелони?

Регулус поморщился.

— Нет, не обманула; гораздо хуже, когда их предсказания сбываются. Прости, но я не хочу об этом говорить. Не вороши прошлое, ладно?

Гермиона замолчала, уважая его просьбу. У неё тоже были секреты или решения, которые она не хотела бы ни с кем обсуждать.

— Куда эти колёсики исчезают потом? — спросил он шёпотом. Она сразу поняла, что его так взволновали ролики. Когда-то её саму учила кататься мама. Чему в том же возрасте учили Блэка? Весьма вероятно, он зазубривал бесспорно эпохальные подвиги своих предков.

— Никуда. Дети снимут коньки и наденут нормальную обувь.

— А-а… Так это неудобно, — тут же охладел Регулус.

Гермиона тихонько рассмеялась.

В этом мире было столько вещей, изобретений, инструментов, которые бы могли его заинтересовать, а она могла бы ему о них рассказывать. С Роном же получалось, несмотря на то что усидчивостью тот не отличался. Когда они встречались, Рон говорил, что хочет поближе познакомиться с её родителями, но судьба распорядилась так, что Гермиона вела на встречу с ними чужого жениха.

Знакомый, дорогой сердцу домик показался из-за забора. На соседнем участке на трёхколёсном велосипеде катался мальчишка в синем комбинезончике. Он слишком сильно разогнался и выскочил на дорогу. От встречи колёс с бордюром велосипед завалился. Ребёнок упал и расплакался. Гермиона поспешила к нему, помогая подняться, пока Регулус возвращал в вертикальное положение детский транспорт.