Виктор Сафронов - Пилигрим
Если кто-то скажет, что военно-морские медики не обладают чувством юмора, не верьте. Они предложили мне достаточно много разнообразных вариантов новой внешности… Даже на лбу бесплатно сделать смешную для окружающих татуировку… Я отказался, просто скромно попросил заменить папиллярные линии на пальцах и ладонях… После, хорошенько подумав и вспомнив связанную с этим жуткую боль, отменил это непонятное желание. Клиника, в лице жуликоватого администратора, согласилась, но забыла исключить сумму за такую операцию, из «итого»…
Следует отдать должное врачам, работают на славу. В начале славных дел сделали резиновую маску моего нынешнего лица. На резиновом макете, натянув его на специальную подставку, мне показывали и объясняли, что будет отрезано, подтянуто и вшито из других мест моего организма.
Эти юмористы, заранее попросили меня не беспокоиться и не волноваться, ничего лишнего они не отрежут и на лоб не пришьют. После этого с перемигиванием и пожиманием плечами они посмеялись своей, как понимаю, дежурной шутке. Они удивились тому, что я не захотел участвовать в их юморине. Только раньше уже слышал ее несколько раз, практически в подобных ситуациях.
При помощи мудреного компьютера, посмотрел свой будущий портрет. Согласился с мнением специалистов, что так будет и красиво и непохоже на прежнего деятеля.
Я когда лицо, натянутое на специальную грушу, отдельно от себя увидел, сперва почувствовал некое беспокойство, а потом привык. Медики, со словами «не скучайте», поставили макет лица в палате.
Глядя на себя со стороны, иногда испытывал странные чувства раздвоения личности, но это быстро прошло.
Собрав с меня самые разнообразные анализы, исследовали их тщательным образом. Результаты зафиксировали и подшили в дело. Один из анализов, я из своей «истории болезни» выкрал и повесил у себя над изголовьем кровати. На бумаге, изумленной врачебной общественности сообщалось: «Яйца глист, не обнаружено!»
Рядом с этим шедевром, спалось гораздо спокойнее.
* * *Через четыре дня моего нахождения в клинике дали отмашку всем наземным службам — пациент к операции готов.
ГЛАВА 30
Сам процесс пластической операции запомнился скверно. Маску на лицо наложили…и кушайте, пожалуйста, наркоз… Кушаю. Раз такие деньги плачены… Хочешь, не хочешь, а жрешь!
Кто кого начал взахлеб оплакивать? Что явилось причиной забытья? Все это покрыто горькой патиной наваждения. Операционная с ее занавесками из яркого света, медленно поплыла вверх и растворилась…
Когда принудительно от похлопывания по впалым щекам очнулся, тошнило неимоверно. Спросил почему? Говорят у нас анестезиолог молодой, малоопытный врач, поэтому дал двойную дозу. Со значением добавили, зато он племянник хозяина клиника… Успокоили, платить за наркоз вдвойне не придется.
Я от возмущения, широко открыл рот. Набрал в него воздуха и выдохнул, назвав их сволочами. Они не поняли причину гнева, но на всякий случай стали вежливо кивать головами. Обходительные мерзавцы. Я чуть не загнулся, а они, суки«…платить не придется».
Могли угробить мое уставшее тельце. Впрочем, деньги за медуслуги получили лишь половину, если бы я подох у них на столе, вот бы они тогда попрыгали… Болезненное злорадство вперемешку с зеленой тоской, поддерживали меня в сознании…
* * *Пару недель перевязок и полной эмоциональной неподвижности.
Это было самое тяжелое испытание. Образ жизни в этот момент напоминал зимовку медведя в берлоге. Вроде настороже, так как особенно в первое время нестерпимая боль не дает расслабиться и утратить концентрацию… И все равно сонный, забинтованный, равнодушный ко всему, кроме постоянной боли.
Контакты ограничены. На случай внезапной работы мимики от переживаний или еще чего-нибудь подобного телевизор, газеты и другие раздражители, допустим карты или домино были отменены. Я избрал себе другое направление — безделье. Стал изучать королевский язык глухонемых. Преуспел весьма. Жалко, что вслух нельзя озвучивать.
У меня это была уже третья операция. Тяжелее всего было во время первой. Сейчас я примерно знал, что меня ожидает. Поэтому зверел тихо без ненужных криков и стонов. Они, кстати, также были запрещены.
Процесс выздоровления побеждал грубое хирургическое вмешательство. На фоне этих положительных моментов, подружился с персоналом, который, в свою очередь, кормил меня через соломинку и называл «Испанцем». Под начальным воздействием наркоза я намеревался спеть им парочку средневековых испанских мадригалов. Исключительно поэтому, получил вдогонку первой наркодозе, лошадиную добавку второй.
* * *Находясь в тоске и печали, в плане психо-эмоциональной разгрузки и смехотерапии ходил в гидротерапевтическое отделение смотреть, как местным буржуям через системы хитрых клизм водой промывают и чистят организм. На время такое зрелище успокаивало зуд и желание начать расчесывать заживающие места.
Часто ходил на встречу с прекрасным. Нашел в простенке мужского душа удобное отверстие, через которое можно было запросто заглядывать в женское помывочное отделение. Но никаких открытий, кроме затейливых татуировок на срамных местах не сделал… Впрочем, нет… Фантазии художников, обогатили мое понимание классического изобразительного искусства, особенно его сюрреалистической ветви.
Пытался хоть как-то скрасить одиночество. Но расписание нахождения здесь, было подчиненно одной цели, правильному срастанию лоскутов перекроенной и перешитой кожи. Поэтому и контроль за мной, был соответствующий.
Наверное, в счет будущих побед и триумфов одно послабление режима содержания мне было предоставлено. В погоне за положительными эмоциями, лично профессор разрешил курить. Но только сигареты с табаком и только пять штук.
Во время длительных перевязок, снятия и нового наложения швов, скоб, болтов и гаек, мое состояние профессор полковник Циммерманн оценивал высоко. Из-за худобы и тощего строения все вроде срослось правильно. Геометрические пропорции лица нарушены не были.
Когда через семнадцать дней мне разрешили посмотреть на себя моя реакция вернее ее полное отсутствие, удивила собравшихся. Говорят люди, увидев свое новое лицо, теряли сознание, а для меня все было достаточно обыденно. Такие моменты я уже испытал.
Лицо другое. Нормальное лицо, среднее между Квазимодой и Чингисханом. Конечно, из-за хирургической поножовщины на лице присутствовала и синюшность, и желтизна, но за то, что во мне по-прежнему можно было признать мужчину, за это ручаюсь.
