Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии) - V.S.
Эпитафией к этой рабочей неделе могли бы стать слова маркиза де Сада, прочитанные мной у доктора Гонзо: «В эпоху крайней коррупции, лучшая политика — делать так, как делают все». Парам-пам-пам…
Глава 3
Суббота. Двадцать восьмое января. Казанское время: одиннадцать часов одна минута ровно. Я выхожу из прокуренного помещения «ближних» чеков с конвертом за пазухой и замечаю ещё одну дверь, которая немного глубже во мраке. Я не замечал её раньше, наверное, потому, что она не была открыта, и за ней не горел свет. И главное: потому, что когда я выходил от чекоделов, на пороге этой двери никогда не стоял мужчина и не смотрел на меня. «Здрасьте», — сказал я автоматически. «Привет», — сказал мужчина с усмешкой в голосе. Я устремился на поверхность улицы, но голос сзади заставил меня вновь обернуться. Этот голос сказал: «Торопишься? Может, поговорим?»
— Нет, не может, я тороплюсь на работу, — я снова отвернулся от мужика.
— Тебя ведь Павел зовут? Партийная кличка Поль, — вроде как равнодушным голосом проговорил мужик.
Признаться, мне был по хрену тот факт, что какой-то мужик знает моё имя. Я поднялся на поверхность, сел в машину, нажал центральный замок и завёл мотор. Только я собрался тронуться, как с пассажирской стороны в стекло постучали. Естественно, это был тот же мужик. В полумраке подвала я не мог толком рассмотреть его. Он согнулся пополам, чтобы видеть меня, и я смог рассмотреть его: тридцать лет, но выглядит моложе, круглое татаро-монгольское лицо, хитрые блестящие глаза, лёгкая небритость, невысокий, но мощный. Рядом с его лицом в окне появилось удостоверение сотрудника полиции в чине капитана. Это становилось интересным. Я открыл дверь. Мужчина сел. От него пахло дорогим парфюмом. На воротнике был мех.
— Что? — спросил я; мне казалось, что он нарывается на конфликт.
— В суд едешь? — то ли спросил, то ли утвердил незваный гость.
— Что надо, мужчина? — расширил я свой первоначальный вопрос.
— Покажи удостоверение, — примирительным тоном попросил широколицый капитан.
— В бардачке, — ответил я; мне не помешают его отпечатки на всякий случай.
Широколицый открыл бардачок и, так как кроме удостоверения там не лежало больше ни черта, он сразу нашёл то, зачем полез.
— Понятно, «невиновный», — с облегчением выдохнул он.
— Что? Невиновный? — я почему-то обрадовался.
— Да, «невиновный», видишь эту маленькую красную печать с символом Казани, — с Зилантом, — она значит, что тебя, при случайном задержании полицией или ГИБДД, немедленно отпускают, не досматривают, не забирают машину на штрафстоянку, словом ничего, — при этом он тыкал моим же удостоверением мне же в лицо.
— Ну-ка дай, — я взял свой документ и удостоверился в наличии, помимо основных нашлёпок, маленькой красной печати в верхнем левом углу фотографии. — А теперь твоё можно…
Я взял его удостоверение и обнаружил такую же маленькую печать в том же месте, только он был Шамилем — капитаном полиции, а я Павлом — секретарём судебного заседания. Так вот зачем Ильдар брал моё удостоверение! После общего отдела оно было отнесено к Команданте, чтобы он поставил на нём свою печать!
— Я тебе в окно показывал свою «ксиву», чтобы ты доверительно ко мне отнёсся. А ты что подумал? Короче, какая у тебя зарплата? Тысяч тридцать?
Мне стало стыдно от того, что у меня зарплата всего двадцать.
— Около того, — ответил я.
— Пока Ринтик не ушёл в судьи, он подрабатывал хранителем. А что: двенадцать тысяч в неделю. Месяц: уже сорок восемь! Уже что-то купить можно. В ипотеку влезть даже можно. К примеру… Неплохая прибавка к зарплате? А? На бензинчик! А?! На еду…
Я уже не впервые слышал о Ринтике, но почему-то казалось, что он ушёл на тот свет или в тюрьму, а выяснилось, что этот самый Ринтик ушёл в судьи.
— А что, Ринат обладал достаточным опытом для судейской работы, если он только и делал, что курьером работал? — я решил сделать вид, что осведомлён не хуже Широколицего капитана.
— А ху. и там, на селе-то! В райцентре! Это тебе не Центральный суд. Там если раз в неделю какое продление или мелкая кража… К тому же там секретарь и помощник — два престарелых спеца, — они тебе всё подскажут-расскажут. А наберёшься опыта — в город переведут. Он тут каждые выходные тусуется. А там у него коттедж… — у Шамиля перед глазами возникали образы.
Я понимал, что наклёвывается интересная тема, но не мог продолжить переговоры, потому что меня ждал Раисыч.
— Слушай, Шамиль, мне сейчас надо до суда доехать, — там на две минуты дел, а потом я вернусь, и мы договорим, о`кей? — я с ужасом взглянул на часы, было без десяти двенадцать.
— Конечно, давай. Я буду внизу, — Шамиль вышел.
Я рванул с места.
*****
Постучался в дверь. Скрипнул засов и дверь распахнулась. Помещение по размерам не сильно превосходило по размерам контору соседей-чекоделов, но обстановка была совсем другая. Плазменная панель на стене, диван с журнальным столиком, холодильник, кофемашина, рукомойник… Вдоль дальней стенки комнаты стоял длинный стеклянный стол, а вокруг него были расставлены стулья, над столом висела люстра, но сейчас она была выключена. Здесь так же как у чекоделов, не было окон, но зато здесь был чистый и приятный воздух, которым хотелось дышать глубже. Кондиционера я не заметил, но, приглядевшись, увидел жабры климат контроля на потолке, а также электронный пульт на стене.
— Кофе будешь, — спросил Шамиль.
Он тут был один, но в раковине я увидел три кофейных пары.
— Да, пожалуйста, — на улице было сильно меньше ноля, а я всегда ходил в весенней куртке, — так удобнее за рулём, но смертельно, если вдруг приходится идти пешком.
После короткого осмотра помещения, для меня стало очевидным то, чем тут занимаются и я спросил только одно:
— Гонорар обсуждается?
— Извини, — ответил Шамиль, замерев с парящей чашкой в руке. — Двенадцать тысяч в неделю за одну поездку в пределах города — это нормальная цена.
Я понимающе кивнул.
— Так ты согласен? — неуверенно спросил капитан Широколицый.
— Да. Согласен, — ответил я.
*****
«Одна поездка в черте города», — это конечно весьма условно. Если немного углубиться в детали, то моя работа состояла из двух с половиной этапов. Первый: в субботу, в обычное для себя время, я спускаюсь в подвал к чекоделам, беру свой обыкновенный конверт и выхожу из их коморки.
