Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии) - V.S.
— Нет-нет, — поспешил меня успокоить Денис, поспешно поднимаясь со стула. — Мне уже пора. На самом деле, я уже давно должен был уйти, у меня дела…
Говоря эти слова, Денис в точности скопировал мои жесты и манеру; я почувствовал себя глупо.
— Оставайся, сейчас провожу Дениса, — Маша не могла скрыть свою нервозность.
Они вышли в прихожую, а потом в «предбанник». Старались говорить тише, но до меня всё равно доносилось злобное шипение Маши и оправдывающаяся интонация Диего.
— Тебе мало показалось?!.. У тебя здоровья доху… — доносились до меня обрывки фраз Маши.
— Не могу же я бросить всё на полпути!.. Это ещё не конец, — встревожено отвечал Денис.
— Тогда на этом всё! Убирайся, идиот! — Маша почти плакала.
— Прощай, Мариа, — удаляющиеся шаги.
Я сидел как на иголках. Сейчас она зайдёт на кухню, а мне надо что-то говорить. Спустя секунду Маша прошествовала в ванную и включила воду. Я встал и подошёл к окну, — меня всегда завораживал вид с высоты.
В отражении стекла появилась фигура моей бывшей одногруппницы, а ныне подруги Маши. «Ну, всё, — давай расслабимся».
— Да, давай, конечно, давай, — я хотел, чтобы она забыла свои тревоги, иначе я сам не смогу отвлечься. — Я ведь тебя не катал на своей новой машине, а зову её Феей, — я хихикнул, следя за выражением лица Машеньки.
— Прокатишь ещё. Я ведь говорила тебе «спасибо» за то, что Денис свободен? Голова кругом идёт, мысли одна за другой…
— Ваши «спасибо» лежат у меня в надёжном месте, перехваченные канцелярской резинкой. Вам спасибо, — я учтиво полупоклонился.
— Всё, садись, у меня тут есть эксклюзивный товар, сейчас ты умрёшь и родишься заново, — Маша достала из ящика кухонного стола упаковку из-под аскорбинок.
Отвинтила крышку и понюхала содержимое. «А! Ромашкой пахнет. Готов?»
— Сейчас, — засуетился я. — Только руки помою.
Я снял джемпер, помыл руки и, всё ещё тряся ими в воздухе, уселся в кресло.
— Давай, Поль, не бойся, — Маша насыпала на специальную трубочку в виде миниатюрной гитары сухую ромашку и подала мне.
Поджёг и, осторожно, но глубоко вдохнул. Совершенно незнакомый вкус. «Ничего не происходит», — выдал я старинную шутку. «Сейчас-сейчас», — колдовским голосом прошептала Муся. Я поднялся с кресла и подошел к окну. В тот момент, когда я взглянул на огни внизу, словно две огромные руки сдавили мою голову за уши. Я резко обернулся, но Муси и след простыл. «Ладно-ладно, посмотрим, что будет дальше», — то ли вслух, то ли про себя произнёс я и снова начал разглядывать, лежащий под ногами, район. «А интересно, сколько сейчас времени», — спросил меня чей-то голос.
— А сейчас гляну, — ответил я и уставился на левое запястье.
— С кем ты там разговариваешь, — прокричала Муся из другой комнаты. — Я сейчас приду, только музыку поставлю.
— Извините, — со смехом в голосе сказал я. — Признаться, мистер Брандо, у меня никогда не было наручных часов; вот мой телефон на столе рядом с вами лежит, — посмотрите сами.
«А ты знаешь, Поль, что у бесконечно большого и бесконечно малого гораздо больше общего, чем мы могли предполагать», — спросил меня мистер Брандо.
— Я не думал об этом, — ответил я.
«Ты прямо сейчас об этом думаешь».
— М-да?.. — чтобы дышать приходилось делать усилие.
Решил не обращать внимания на мистера Брандо, чтобы Маша не подумала, что я сумасшедший, и не перестала дружить со мной. Снова сосредоточился на виде из окна. Подумал, что было бы неплохо, если бы дом как в прошлый раз двинулся сквозь ночь, словно космический корабль. «Да, пожалуйста, держись крепче», — ответил Брандо. Дом вздрогнул и медленно поплыл. Божественная музыка дополнила гамму чувств.
— Курить будешь, — Маша сидела в своём кресле и курила длинные чёрные сигареты.
— А я курю? — резко обернувшись, спросил я.
— Да.
— Тогда буду, — я уселся на своё место и взял длинную чёрную сигарету. — Знаешь, что я вспомнил? Слова Томпсона: «ЛСД, как и мотоцикл, — всего лишь средство достижение цели, способ добраться до того места, где расставлены все точки над «i».
— Круто, держи зажигалку.
Я прикурил и, ничего не опасаясь, сделал уверенную затяжку; через мгновение об этом пожалел. Вдохнув дым, я почувствовал что-то вроде удара по кадыку ребром ладони, а потом сразу ощущение удара по шее сзади. Эти стремительные переживания вызвали не очень интеллигентный кашель и боль в затылке.
— Ой!.. — я пожалел себя и прослезился.
— Только не бойся, — нежно произнесла Маша. — Закрой глаза.
Но я боялся. Закрыл глаза. «Удивительный у тебя дом: двигается», — похвалил я Машин дом, не открывая глаз. Спустя какое-то время началось то, что я не забуду никогда.
— Что с тобой, — спросила Маша. — Ты флаг? Ты развеваешься?
— Нет, я — Вселенная! Я расширяюсь! — торжественно и обречённо провозгласил я.
Единственный объект во времени и пространстве, когда ещё нет ни времени, ни пространства. Мои руки и ноги стали щупальцами, которые удлиняются в каждую из четырёх сторон до бесконечности. Я разрастаюсь с невероятной скоростью, и вот уже, по прошествии бесконечно большого времени, моему расширению положен предел (Вселенная заключена в сферу!), дальше которого не существует разрастания, — мои щупальца, достигнув предела, начинают изгибаться и заполнять собой всё отведённое пространство, — с этого мгновения возможно только уплотнение. Музыка сотрясает каждую частичку моей сущности. Щупальца возвращаются ко мне и снова устремляются в темноту, пустого пространства всё меньше, когда будет достигнут предел — Вселенная взорвётся и сожмётся до точки, чтобы через мгновение начать всё сначала. Самое страшное, что я (Поль Гончаров), познав механизм становления и смерти Вселенной, погибну в тот же миг, как моя Вселенная коллапсирует. Я открываю глаза и начинаю ходить по кухне. Музыка, которая отсчитывает ритм, продолжает стучать во мне. Моя Вселенная продолжает уплотняться. Моё сердце стучит тысячу ударов в секунду. Я в смертельной опасности. Подхожу к окну, — смерть от падения с высоты десятого этажа кажется отличным выходом из сложившейся ситуации. Я не знаю, сколько времени осталось до взрыва моей Вселенной. Я начинаю дёргать ручки окна. Маша подскакивает со своего стула и тащит меня в спальню.
— Нет-нет, Маша, ты не понимаешь, Вселенная сейчас взорвётся! Это единственный выход! — я шепчу эти слова ей на ухо.
— Сейчас тебе полегчает, сейчас всё пройдёт, — Маша начинает гладить меня по спине.
Я сползаю на пол и прячу голову между своих коленей. Я знаю, что мне пришёл конец. Маша тоже сползает на пол, продолжая гладить меня по спине. У меня возникает
