Александр Мартынов - В заповедной глуши
— Да, — твёрдо ответил Валька.
— Тогда пошли.
* * *Дождь усилился ещё больше. Если в лесу это как-то можно было терпеть, то на открытом месте сыплющаяся сверху холодная мерзость становилось непереносимой. Серое небо висело над верхушками голых чёрных деревьев одной сплошной тучей.
Странно, подумал Валька, к чему может привыкнуть человек. Уже неделю они идут — и с ними идёт дождь, день и ночь. Над всей Белоруссией. Надо всем миром. И воспринимается это уже вполне естественно — ночёвки в сырости, тридцатикилометровые марши…Да, собственно, на что и жаловаться? Сам согласился, всё добровольно…
Михал Святославич шагал впереди — широко, легко и бесшумно. Валька с затаённым удовольствием отметил, что не отстаёт, а главное — не тратит на это особых усилий.
И тут же отвлёкся от посторонних мыслей — Михал Святославич резко остановился и поднял левую руку. В правую словно бы сам собой соскользнул карабин.
Валька мгновенно остановился тоже и взял оружие наизготовку. Кажется, начались те самые неприятности, о которых предупреждал Михал Святославич.
Не меньше минуты ничего не происходило. Валька смотрел чуть левее напряжённой спины Михала Святославича и вслушивался в тихий шёпот дождя. Больше звуков не было.
И Валька не сразу понял, что среди кустов неподвижно стоят несколько непонятно откуда возникших человеческих фигур.
Как раз в тот момент, когда взгляд мальчика упал на них, фигуры зашевелились и молча двинулись к тропинке. Это выглядело бы жутковато, да и просто страшно, но Михал Святославич оставался совершенно спокоен.
Люди вышли на тропинку сзади и спереди — трое и двое. У двоих были старые винтовки — немецкие «маузеры», у остальных — обрезы «мосинок». В длинных серых брезентовых плащах с капюшонами все пятеро казались персонажами фильма ужасов. Поэтому Вальке даже показалось странным, когда один из них сипло проговорил:
— Бог помощь.
— И вам того же, — вполне дружелюбно ответил Михал Святославич. Валька замер напряжённо, быстро решая, как ему быть: двое были сзади и лишь один там, где указывал Михал Святославич — слева и впереди от Вальки.
— Куда путь держим? — поинтересовался всё тот же говоривший. Под капюшоном Валька различил лицо: худое, небритое лицо сорокалетнего мужика.
— Туда и обратно, — отрезал Михал Святославич. Он шире расставил ноги и слегка наклонился вперед. — И ничьего разрешения мне не нужно.
Несколько секунд они мерялись взглядами. Наконец мужик в плаще махнул рукой — и молчаливые фигуры растаяли в лесу так же бесшумно, как и появились. Валька не выдержал — громко выдохнул. Михал Святославич обернулся со спокойной улыбкой:
— Всё нормально. Это сталкеры. Не худший вариант.
— Сталкеры? — Валька осмотрелся. — Кто это такие?
— Да так. Бродят-ходят по брошенным деревням, по посёлкам — тут всего добра вовек не выбрать. Потом продают. Могут и прибить, если слабину почуют. Но мы дичь не та. Есть хуже варианты.
— А почему Лукашенко не зачистит эти территории? — сердито спросил Валька. — На него не похоже ведь. Вон что тут творится — действительно Зона какая-то!
— Да понимаешь, Валентин… — лесник повёл плечами под курткой. — Тут вот какое дело.
Батьке эта твоя, как ты сказал, Зона — выгодна. Да и не только Батьке…
— Чем же это? — удивился Валька искренне.
— А смотри сам… Это что-то вроде не контролируемой никем чёрной дыры. Не пустить куда-то зарубежных наблюдателей — сложно, сразу хай о тоталитарном режиме и зажиме критики. Кому это надо? А сюда они и сами не едут. Сами легенду о радиации пустили двадцать лет назад — и теперь сами же её боятся. Они же в большинстве своём трусы, эти «наблюдатели». А если кто и сунется и пропадёт — так это как бы даже и «в тему». Зона заражения и дикости, что и требовалось доказать… Ну а Лука эту легенду всячески поддерживает. И получается именно Зона, в которой… — Михал Святославич осекся, пошевелил усами.
— В которой что? — быстро спросил Валька. Лесник усмехнулся:
— Да сам увидишь… Как ты там поёшь?
Впереди — ещё полпути,Позади — уже полдороги…Помолись богам —Сколько есть их там…Впереди — ещё полпути…
Так что шагаем.
И они шагали — под дождём, сперва лесом, потом — через забурьяненное поле и околицей деревни, где жутковато смотрели вслед пустые глазницы домов. На крайнем Валька увидел надпись чёрным лаком:
Узрейте будущее своё, люди!
Он долго оглядывался на неё, не в силах оторваться почему-то.
Начало темнеть. Порывами задувал холодный ветер. Михал Святославич часто оглядывался и прислушивался, пока они опять не вошли в мокрый чёрный лес. На взгляд Вальки тут было ещё жутче, но лесник будто бы расслабился.
— Ну вот, нас ждут, — удовлетворённо заметил Михал Святославич, останавливаясь. И Валька, тоже остановившийся, увидел впереди на прогалине, в мутном, пасмурном вечернем полусвете фигуру всадника, державшего в поводу двух осёдланных коней.
Всадник словно сошёл со страниц исторического романа — широкий плащ, падающий на лоснящийся от дождя конский круп, капюшон, надвинутый на лицо, рука в перчатке, небрежно держащая поводья, носки сапог, плотно упирающиеся в стремена, приклад карабина, торчащий справа у передней луки седла… Он сидел неподвижно, но у Вальки было совершенно ясное ощущение, что из-под этого самого капюшона, обрамлённого оторочкой холодных капель, их внимательно разглядывают пристальные глаза.
Михал Святославич высоко поднял руку и негромко, но отчётливо сказал:
— В лесу мир.
— И мир лесу и миру, — послышался ясный, звонкий, чуть гортанный голос, и всадник откинул капюшон.
Валька не удержал удивлённого: «Оххх…»
Это была девчонка. Рыжие — даже этим сумрачным вечером рыжие, как огонь!!! — волосы рассыпались по плечам. Лет — примерно тех же, что и сам Валька. Тонкое красивое лицо больше подошло бы иконе, чем человеку, но, когда Валька, повинуясь жесту Михала Святославича, подошёл ближе, то увидел, что у девчонки глаза странной хищной птицы из фантастической книжки о Всадниках Гора — жестокие и надменные синие глаза, похожие на драгоценные камни, через которые пропущен холодный свет. Страшные глаза, если честно. Вот как хотите — страшные.
И — красивые. Валька даже не сразу поймал брошенный ему повод, вспыхнул, ожидая, что девчонка засмеётся… но она только надвинула капюшон. Тогда Валька, вдруг разозлившись, ловко взмыл в седло и толчком между ушей успокоил было взметнувшегося под чужим человеком коня:
