Адепт не хуже прочих - Павел Николаевич Корнев
Неожиданный успех столь воодушевил Заряну, что она пригласила меня в гости.
— Лучезар, приходи сегодня к нам! Будем праздновать! — Но барышня тут же обернулась к подружке. — Беляна, ты ведь не против?
Черноволосая пигалица лишь улыбнулась в ответ.
— Нет, ну что ты!
— Просто…
— Брось, Заряна! Не всем же быть гениями!
Барышни велели явиться после ужина и отправились восвояси, а Зван с тоской глянул им вслед и вздохнул, но тут же оживился и обратился к моему соседу по комнате:
— Даря, давай тоже гульнём!
— Не, — мотнул тот головой. — Я в библиотеку.
— Да ну! Профессор же сказал, не нужно нам это!
— Мало ли кто что сказал!
Дарьян передёрнул плечами и ушёл, а Зван озадаченно огляделся по сторонам. Абитуриенты со склонностью к оранжевому или около того аспекту водиться с «белыми» желанием отнюдь не горели, так что волей-неволей он обратил свой взгляд на фургонщика.
— Огнич, ну хоть ты мне компанию составишь?
— Угощаешь? — ухмыльнулся паренёк, курчавый и чернявый.
— Кружку поставлю.
— Звучит заманчиво!
До ужина ещё оставалось никак не меньше двух часов, в библиотеке мне делать было решительно нечего, а от одной только мысли о погружении в медитацию начинало мутить, но и бездельничать не хотелось. Неспроста же настоятель нашей церквушки толковал, будто все беды людские от праздности.
К слову, о праздности… Вон Буремир с местными дворянчиками о чём-то толкует, пойду-ка я отсюда подобру-поздорову, а то ещё настропалят новичка, и придётся обратно в карцер заселяться.
В мои планы это отнюдь не входило, вот и потопал прочь со двора. Но пошёл не куда глаза глядят, целенаправленно двинулся к уличным площадкам для отработки приказов. Несмотря на поздний час, там то и дело вспыхивали огни и лязгали железные мишени, так что я занял место подальше от упражнявшихся учеников, обратился к атрибуту и окутал правую ладонь белым огнём.
Вспыхнуло!
Никаких изменений отследить не вышло, и я потянул в себя небесную силу, а когда под грудиной начало припекать, вскинул руку и выплеснул пламя вовне. Струя ударила на две сажени и вновь не пробыла белой и пары мгновений, почти сразу обернулась жгучими фиолетово-чёрными лепестками. От ключицы и до кончиков пальцев растеклось болезненное жжение, атрибут за несколько ударов сердца высосал всю собранную мной энергию и принялся тянуть жизненные силы. Но — фигу с маслом!
Обретение внутреннего равновесия позволило верно оценить происходящее, ухватить пиявками присосавшиеся к моему духу щупальца-корни атрибута и сместить их, перекроить, обуздать!
О да! Именно что — обуздать, ибо воистину нет ничего прилипчивей старого доброго проклятия!
Струя фиолетово-чёрного пламени уменьшилась едва ли не вдвое, но огонь теперь напитывала лишь осознанно втягиваемая мной извне энергия — атрибут прекратил пожирать жизнь, и разом отступило головокружение, стих звон в ушах и перестали мелькать перед глазами серые точки. А когда решил развеять аркан, это случилось по первому моему желанию.
Да! Обуздал!
Глава 22
Беляна отыскала меня сразу после ужина. Только покинул трапезную, и вот — стоит, поигрывает чёрной косичкой.
— Не приходить к вам в гости и вообще держаться от Заряны подальше? — догадался я, о чём та собирается попросить, но пигалица округлила глаза.
— Как можно, Лучезар? Заряна так расстроится! Идём!
Девчонка ловко взяла меня под руку и потянула, я с места не сдвинулся.
— А её ждать не будем?
— Она у парикмахера, — пояснила Беляна, быстро огляделась по сторонам и посоветовала: — Тебе тоже подстричься не мешает. Всё же боярин…
Мы вышли во двор, на улице оказалось зябко, но не холодно. А только двинулись от бурсы, и тут же нагнали злые крики, следом донеслись звуки яростной потасовки.
Я обернулся было, но Беляна фыркнула.
— Да нечего там смотреть! Деянкины ухажёры схлестнулись.
Послышались свистки, мимо с перекошенной от злости физиономией промчался наставник, и сразу:
— Ниц!
Припечатал он драчунов так, что аж меня отголосками приказа зацепило.
— Деяна — которая фигуристая с родинкой над верхней губой? — припомнил я упомянутую спутницей девицу.
— Она, — подтвердила Беляна. — Первая раскрасавица среди абитуриенток после Заряны. Из парней верёвки вьёт, за ней уже и ученики ухлёстывают.
Я хмыкнул и поправил девчонку:
— Не скромничай, первая раскрасавица она после Заряны и тебя. Заряна понятно — дворянка, а вот почему к тебе ухажёры не липнут, в толк взять не могу.
— А у меня ты есть! С боярином боятся связываться! — рассмеялась Беляна. — И благодарю за комплимент, было очень приятно.
— За что? — не понял я.
Девчонка закатила глаза.
— Ну нельзя же быть таким тёмным!
— Я не тёмный, я — Серый!
— Да уж видно!
Солнце давно село, на выбранной Беляной улочке всюду горели непривычно яркие фонари, а народа сновало так и вовсе в разы больше, нежели утром. Как видно, после утомительных занятий немалая часть учеников расползается по местным увеселительным заведениям; невольно вспомнилась Яма.
Я даже напрягся, но никто к нам не цеплялся, засвистели вслед отнюдь не Беляне, а трём девицам в одинаковых светлых платьях с оранжевыми оборками.
— Монашки! — с нескрываемым отвращением процедила моя спутница. — Сёстры-огнедевы!
— Да ты что! — поразился я. — Но как же они в школе? Их же…
Замялся, подбирая подходящее слово, и Беляна зло рассмеялась.
— Обесчестят? Лучезар, эти сестрицы сами кого угодно совратят! Им только замуж нельзя, а всё остальное уставом ордена не возбраняется! Даже родить по особому дозволению могут.
Я покачал головой. На ум пришло высказывание Горана Осьмого о том, что монашеские ордена отличаются от сект лишь хорошим отношением с церковью, — наверное, так оно на деле и было.
Воспоминание об охотнике на воров привело в дурное расположение духа, дальше я шагал молча, но в себя не ушёл и продолжал внимательно поглядывать по сторонам.
— Де не верти ты так головой! — даже сделала мне замечание Беляна. — Боярину это невместно!
— Зато перо в бок не загонят,
