Игорь Бестужев-Лада - Отвага
— Мы… — Саша на секунду запнулся. — Мы из областного агропрома.
— А сюда зачем приехали?
— По делам.
— Каким?
— Отары проверять…
— Ха! Заливай мозги кому-нибудь другому! Отары проверять? Придумали бы что-нибудь получше! Ну ты — желторотый птенец, с тобой мне сразу все стало ясно, а вот твой напарник — он хите-ер! Ой, хитер! Такого туману здешним чабанам напустил, а они-то, дурни, и уши развесили…
«Где же ты мог слышать? Что-то я вчера не видел тебя. Наверное, притаился где-нибудь в тени».
— Но меня не проведешь! — с довольным смешком произнес черноволосый. — Я стреляный волк. Опасность кожей чувствую. Я сразу понял, что вы появились здесь неспроста. А когда увидел, что ты ходишь за мной по пятам, тут уж и сомнений не осталось…
«Ну конечно, я сам себя с головой выдал! Тоже мне, чертов сыщик!»
В душе кляня свою неуклюжесть, Саша сказал:
— Не понимаю, о чем вы говорите…
Черноволосый оборвал:
— Отлично все понимаешь! Не надо передо мной дурочку валять. Я тебя насквозь вижу.
Продолжая держать пистолет на изготовку, он свободной рукой вытер пот с лица. И тут что-то знакомое почудилось Саше в этом страшном человеке. Как будто он где-то его видел. Погоди-погоди! Густые мохнатые брови, края которых остренькими стрелками неожиданно вздергиваются вверх. Должны быть еще резкие носогубные складки — примета, наверняка скрытая бородой. Но и без этого ясно, что перед ним тот самый Сабир Гарифулин, по следу которого они с Куликовым шли уже несколько дней…
— Узна-ал! — осклабился Гарифулин. — Вижу, что узнал!
Он присел на корточки перед Сашей, держа пистолет на уровне его груди. Вороненый ствол чуть подрагивал. Черная точка его отверстия притягивала к себе Сашу, словно гипнотизировала. Как глупо все получилось! Просто на редкость. Устроил, называется, себе день отдыха… Ну да что теперь казниться, надо искать выход из положения. Разве рвануться этому Гарифулину под ноги, сбить его и постараться вырвать пистолет? Поздно. Слишком поздно. Сразу надо было это делать. А сейчас момент упущен. Неосторожно шевельнешься — и в самый раз схлопочешь пулю. А что Гарифулин не задумываясь пустит в ход пистолет — в этом можно не сомневаться. Человек он жестокий. Для него чужая жизнь — ничто. На миг Саша даже представил, как все это произойдет. Вырвется пламя, громыхнет выстрел, который станет последним звуком в его жизни, — и он свалится на кошму, обливаясь кровью. Сразу прекратятся все его житейские тревоги и волнения. Бр-р-р! Страшно об этом подумать. Нет, это только в кино лихие сыщики кидаются под пистолеты, ухитряясь при этом не получить и царапинки. А в жизни… в жизни лучше не спешить с такими необдуманными действиями. Посмотрим, что будет дальше.
— Ну вот, теперь поговорим начистоту, — произнес Гарифулин, сам, видимо, довольный тем, что ему удалось все так ловко разгадать. — Так, значит, откуда вы? Из милиции? За мной приехали?
Саша молчал.
— Язык проглотил, что ли?
С трудом разжав губы, показавшиеся ему чужими, Саша безнадежным голосом произнес:
— Уверяю, вы нас с кем-то путаете…
— Ладно, — сказал Гарифулин. — А твой напарник где?
— Уехал.
— Куда?
— Не знаю.
— Врешь!
— В самом деле, не знаю. Он уехал рано утром, когда я спал.
— И даже не предупредил тебя, куда уезжает?
— Нет.
Глаза Гарифулина сощурились в едкой ухмылке.
— Что же это вы так? Приехали вдвоем, а действуете раздельно? Или он нарочно оставил тебя здесь?
«Хоть бы кто-нибудь заглянул сюда! — с тоской думал Саша. — Будь здесь Куликов, он сразу заметил бы мое отсутствие и начал бы меня искать. Но он сейчас далеко отсюда. Наверное, и не подозревает о том, в какую скверную историю я влип!»
Нарочито растягивая слова, Гарифулин спросил:
— Не к моему ли брату, Нигматулле, он поехал, а?
«Догадливый, дьявол!»
Стараясь не глядеть на Гарифулина, Саша сказал:
— Никакого Нигматуллы я не знаю.
— Вот как! Может, и меня тоже не знаешь?
— Первый раз вижу…
Гарифулин наклонился над ним и, обдавая его жарким проспиртованным дыханием, с каким-то присвистом закричал:
— Врешь, сучье вымя! Я же по глазам вижу, что врешь! Ты кого хочешь обвести вокруг пальца? Меня? Сосунок ты еще! Я таких, как ты, давил одной рукой!..
С искаженным от злости лицом, растопырив пятерню, он потянулся к Сашиному горлу. Скорее инстинктивно, чем сознательно, Саша отстранился и неловко ткнул кулаком перед собой, угодив прямо в лицо наклонившегося над ним Гарифулина. Нанесенный из неудобного положения удар получился не очень сильный, но для Гарифулина, не ожидавшего сопротивления, он оказался неожиданным. Взмахнув руками, Гарифулин потерял равновесие и неуклюже повалился на бок. Воспользовавшись этим, Саша поспешно вскочил. Ну теперь посмотрим, кто кого! В конце концов он тоже не из слабачков и в случае необходимости может постоять за себя… Гарифулин, не вставая, ногами ловко подсек его — не успевший что-либо сделать Саша упал как подкошенный. Гарифулин сразу же навалился на него, хрипло выкрикивая ругательства. Но тут уже и Сашу охватила ярость. Он бешено сопротивлялся, молотя кулаками по упругому и какому-то очень жилистому телу противника. Одно его удивляло: почему Гарифулин не стреляет? Боится, что на выстрелы сбегутся люди? Не иначе… В пылу схватки Саша не заметил, как Гарифулин перехватил пистолет за ствол и, изловчившись, рукояткой обрушил на его голову страшный удар. Саше показалось, что он, внезапно потеряв опору, летит в какую-то бездонную пропасть, все вокруг погрузилось в кромешную тьму — и наступила тишина…
* * *…Как будто его переломили пополам и мерно раскачивают: вправо-влево, вправо-влево. Удивленный этой непонятной качкой, с трудом он открыл глаза — и очень близко, в каком-то метре от себя, увидел песок. Обычный желтоватый песок пустыни. Странным в-нем было лишь то, что он двигался. Как живой. А это что? Определенно — лошадиные ноги. Отчетливо видны копыта, слегка увязающие в песке. И тоже вроде бы двигаются сами по себе. Ничего не понятно. А голова-то! Боже мой, она просто разламывается от боли! Как будто изнутри в ней что-то с силой давит и распирает ее в разные стороны. И непроизвольно, словно жалуясь на эту угнетающую боль, он тяжко застонал…
— Тпру-у!
Чей это голос? Вроде знакомый. Трудно определить. Головная боль мешает.
— Слезай!
Куда слезать? Зачем? Мне худо. Помогите хоть немного…
— А-а, сука!
Чья-то рука грубо схватила его снизу прямо за лицо и резко рванула его из того неудобного положения, в котором он находился — если бы он мог сознавать, что с ним происходит, то понял бы, что до этого лежал впереди всадника поперек седла, — и швырнула в сторону. Отлетев, он тяжело плюхнулся на сыпучий склон бархана и вместе с песком съехал куда-то вниз.
