Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит
Первое, что я почувствовал, когда начал приходить в сознание, – боль. Кажется, кто-то перепутал мою голову с наковальней, и все тело еще дрожало от ударов молота.
Потом я почувствовал, что рядом брат. Старый явно был здесь – хотя я понятия не имел, где это «здесь». Может, я услышал его дыхание или унюхал холмсовский запах табачного дыма и пота от его одежды, хотя вряд ли. Я не применял дедуктивный метод, просто ощутил присутствие Старого.
– Густав, – сказал я.
– Эй, брат. Как самочувствие?
– Бывало и лучше. Часто. А вот хуже, пожалуй, еще не было.
– Вы сильно ударились головой, Отто, – произнес другой голос, – голос, который я услышал с превеликим облегчением. – Мы за вас боялись.
Я осторожно открыл глаза, надеясь, что первым делом их ослепит милое личико мисс Кавео. И действительно едва не ослеп, но не от женской красоты: я лежал на спине лицом к слепящему послеполуденному солнцу.
Сморщившись, я снова закрыл глаза.
– Ударился головой, значит? – повторил я. – Ну, я ведь могу жить и без этой бесполезной штуки. Верно, Густав?
– Всю жизнь живешь.
Повернув голову на голос брата, я рискнул приоткрыть глаза. Старый обнаружился рядом и выглядел, наверное, не лучше меня: осунувшийся и измученный, в болтающихся, как на пугале, грязных изорванных лохмотьях. На лице у него не сияла лучезарная улыбка: не осталось сил даже улыбнуться. Но я видел, что братишка пытался, и этого было достаточно.
Рядом с Густавом сидела мисс Кавео – настолько близко, что даже удивительно, как это он не растаял, точно масло у плиты. Ее темные волосы были спутаны и растрепаны, лицо покрывали царапины и ссадины, платье порвано и перепачкано грязью.
Выглядела она божественно.
Пока я завороженно глядел на нее снизу вверх, в глазах у меня прояснилось, и я различил, что размытые пятна за спиной брата и мисс Кавео – это камни и скалы и что они движутся. Вернее, мне так казалось: на самом деле двигались мы.
Мы втроем, умостившись на жалких остатках разбитой дрезины, неслись вниз с горы со стремительностью ревматической улитки.
– Ты поехал за мной, – сказал я Старому.
– Как только удалось. Конечно, ничем помочь уже не успел.
– Не скромничайте, Густав. Вы же знаете, что это неправда, – упрекнула его мисс Кавео.
Лицо брата словно окунули в клубничное варенье.
Леди повернулась ко мне:
– Мы с вами спрыгнули с паровоза и покатились вниз, на валуны, где вы ударились головой и потеряли сознание. Я кое-как выбралась обратно на пути, но вас-то мне было не вытащить. К счастью, скоро появился ваш брат, и нам удалось сообразить импровизированную веревку и вытащить вас.
– Импровизированную веревку?
Румянец у Старого сделался багровым.
Мисс Кавео лукаво улыбнулась.
– Скажем так: я наконец нашла хоть одно достоинство в нелепо чрезмерной скромности, требуемой от моего пола в приличном обществе.
Я ничего не смог с собой поделать: взгляд скользнул на ее юбки. Она сидела в такой позе, что точно сказать было невозможно, но они действительно выглядели не столь пышными, как обычно.
Конечно, кружевное дамское белье не зря считается неприличной темой для обсуждения, и я решил сменить тему, чтобы бедный Густав, пережив столкновение с бандой, не умер от смущения всего час спустя.
– А что стало с паровозом?
– Слетел с рельсов, как вы и боялись, – сказала мисс Кавео. – Поезд на дне каньона, разбит на миллион обломков.
– И все еще горит, – добавил Старый. – Я был примерно в полумиле, когда взорвался котел, и то до сих пор в ушах звенит.
Я молча кивнул, вспоминая обо всем, что в буквальном смысле вылетело в трубу.
Локхарт, Кип, Барсон и Уэлш, Моррисон, безымянный машинист, сокровища Чаня. Даже краденое золото, скорее всего, расплавилось в огне и утекло в трещины и расселины скал, словно клубок змей, прячущихся от полуденного солнца.
И внезапно я осознал, что мое сокровище тоже пропало. Седельная сумка осталась в багажном вагоне – вместе с моей рукописью.
Долгое время я делал вид, будто эта стопка потрепанных, заляпанных чернилами листков не существует. А теперь, когда она действительно перестала существовать, я попытался выбросить мысль о ней из головы. Казалось неуместным горевать о такой мелочи, когда погибло столько людей, хотя я лишился не просто книги, а надежды, от которой сам, по своей же трусости, отмахивался.
– Ясно, – пробормотал я, едва не всхлипнув. – А как там Сэмюэл?
Густав сообщил, что тот в полном в порядке: выстрел Кипа лишь задел его. Оказалось, что проводник, даже с рукой на перевязи, рвался вместе со Старым отправиться за мной, – и отправился бы, если бы не Уилтраут.
Брат говорил неохотно: не то чтобы ему не хотелось рассказывать, но, похоже, первым делом ему не терпелось обсудить со мной нечто другое, о чем он пока не хотел или не мог говорить.
– Мисс, – робко начал он, – покорнейше прошу простить за такой вопрос… но теперь, когда Отто пришел в себя… в общем… может, расскажете наконец, кто же вы такая, а?
Леди рассмеялась.
– Действительно, мы ведь до сих пор не представлены, правда? – Она протянула брату руку. – Диана Корвус.
Старый взял кончики ее пальцев и осторожно встряхнул, как некую деликатную хрупкую вещицу.
– Мисс Корвус, – промямлил он.
Даже лежа на спине, после того как мной, казалось, выстрелили из пушки в кирпичную стену, я и то пожал ей руку с бо́льшим жаром.
– Так, значит, вы, что называется, филерша? – уточнил я.
Она кивнула.
– Но, боюсь, ужасно неопытная. Это только третья моя поездка в качестве агента Южно-Тихоокеанской железной дороги. Мое дело – высматривать мошенников, шулеров, воров…
– И продажных железнодорожных сыщиков, – добавил Старый.
– Да, и продажных железнодорожных сыщиков, – согласилась мисс Корвус. Теперь, мысленно называя ее «мисс Корвус», я испытал легкий укол сожаления, словно Диана Кавео была когда-то моей возлюбленной, с которой нас разлучили навсегда. – Полковник Кроу поручил мне присматривать за вами. Если бы я заметила что-то подозрительное, Джефферсон Паулесс рассчитался бы с вами и уволил.
– Хм-м, – сказал я. – Убийства, банда Лютых, крушение поезда… не-а, вообще ничего подозрительного.
Мисс Корвус обратила вопросительный взгляд на Густава.
– Вообще-то, я кое-что заметила… конечно, не сказала бы, что очень подозрительное, но явно странное. Тот пакет, который вы отдали начальнику станции в Карлине, – что в нем было?
Я тоже уставился на Старого:
– Пакет? В Карлине?
Брат заерзал и закашлялся.
– Я сам хотел тебе сказать, Отто, но ждал подходящего момента… У меня от тебя нет секретов.
Он взглянул на мисс Корвус, явно смущенный ее присутствием, однако попросить леди отойти и дать нам поговорить наедине не решился.
– После нашего вчерашнего разговора мне хотелось что-нибудь для тебя сделать, – продолжил Старый. – Ты помогал мне заниматься тем, о чем я мечтал, хотя самому тебе не очень-то и хотелось. Вот я и подумал, что могу сделать за тебя то, о чем мечтаешь ты, – пусть даже ты сам не знаешь, о чем мечтаешь.
После столь невнятного объяснения я не смог даже сформулировать вопрос, и пришлось ограничиться недоуменным: «А?»
– Помнишь, я отослал тебя из багажного вагона, когда подъезжали к Карлину? – смущенно пробормотал Густав. – Я достал твою рукопись из сумки, а когда ты пошел искать Локхарта, отнес книгу начальнику станции и попросил отправить в «Харперс уикли».
– Что-что?!
– Книгу? – удивилась мисс Корвус.
– Да, книгу, – буркнул я. – Мою книгу. Которую я сам написал. Чтобы распоряжаться ею по своему собственному усмотрению. – Я направил на Старого палец и потряс им, как палкой, которой мне хотелось отходить братца. – Ах ты, хитрый, надутый, упрямый осел! – И я раскрыл ладонь и хлопнул его по коленке, стараясь не попасть по больной ноге. – Благослови тебя Господь!
– Значит… ты
