Алексей Панихин - Хроники Ледяного Королевства

Дженерик задумался, посмотрел на юного помощника, — Венки вопросительно покачал головой, отошел и сел на голый снег, чуть поодаль от могилы.

— Так… если Торерос все-таки был здесь, почему он не показался, что он вообще здесь делал, если не помог нам, тебе? — Венки был заинтересован не меньше, хоть по лицу можно было сказать обратное.

Уэйн не ответил, он не знал ответа. Так и промолчал, ответил Дженерик.

— Думаю все просто. Он показался лишь для того, чтобы спугнуть Натали и Александра. Они отпрянули в тот самый момент, как увидели сияние кинжала!

— Так или иначе, своих упырей они лишились. Им это дорого зачтется, думаю если об этом узнает Ирнурийская шайка в Целеборне, им придется туго. Они далеко заходят! — Венки яростно сжимал свою цепь — поводок, оскаливаясь яростнее своего монстра.

— Что делать с трупами… с этими и теми, что в болотах? — Уэйн прямо задал самый больной вопрос.

— Анголуру. Туда не поедем, пойдем по торному следу за этими кровососами, — Дженерик сделал указательное движение на север, где начиналась непрерывная цепь Холодных Гор. — Догнать конечно их не получится, но сдается мне они сами ищут встречи с нами.

— С трупами, — Венки качнул головой в сторону страшного холма, уже присыпанного снегом, — Они фактически убиты нами, у нас будут проблемы, если их найдут. Нам нужна помощь Ирнурийцев… где этот ваш Торерос?!

— Оставим их так как есть.

— Что?! — воскликнул Дженерик, хотя и Венки одобрял его реакцию на неразумность приятеля.

— Оставим и все…

С этими словами он поднялся и отошел. Так Уэйн, сам того не заметив, согласился с преследованием двух молодых вампиров, возможно заманивающих его в ловушку, он судорожно размышлял и вертел медальон на груди… Юноша ощутил, что его бьет мелкая дрожь. Все! Конец всем предысториям, расчетам и рассуждениям, конец надеждам, гаданиям и предположениям, настал момент, с которого начинается то, ради чего он проделал весь путь от, охваченного огнем, дома тетушки в Цианвуде до северных пределов Холодных Гор — начинается охота за Александром, начинается погоня назрячь!

Это был аккуратный двухэтажный дом в одном из тихих переулков неподалеку от Главной улицы. Дом был выкрашен в светло-синий цвет, как и большинство частных коттеджей в городе. Особняк стоял на самом отшибе улице, «под горой», как поговаривали соседи, потому что он стоял у самого подножия жуткого холма, на котором никогда ничего не росло, лишь одинокий старый сарай стоял на вершине, все еще числящийся на учете, принадлежавший некому «графу из Хоенна». Никто туда лишний раз не заглядывал, странное место — сюда сходились несколько горных дорог; подобно впадающим в озеро ручьям, они спускались в долину и все резко прерывались у Лихого Холма. Склоны были пустынны, исполинскими клыками неведомых чудищ торчали над ними три уродливых глыбы; раздробленный гранит скапливался в самом низу.

Уэйну было не то что страшно — противно; он видел диковинные вещи, но тяги к таинственному он никогда не ощущал. Единственное, что могло заставить привлечь его внимание к ближайшей постройке от его дома, это странные рассказы тетушки и собственные видения, однако, произошедшие лишь единожды.

Не помня себя, маленький Уэйн бежал по ступеням высокой лестницы навстречу Тому, кто стоял сейчас за дверью его комнаты, огражденного стенами невидимого пламени. С другого конца дома раздавались приглушенные стоны женщины, хохот мужчины, смех девушки, а против них — неистовый плач ребенка, спешившего подняться выше, как можно выше…

Спотыкаясь, он провернул ручку своей комнаты; она была горячей, раскаленной как уголь, но мальчик не почувствовал, он ворвался в комнату — воздух показался ему донельзя горячим, обжигающим, пахло серой, создавалось ощущение, что и вовсе не дышишь, делаешь что-то совершенно иное. А вдобавок полог темноты под кроватью собрался в десятки и сотни черных шаров, со всех сторону под кровать ссасывалась тьма, койка дрожала, от неё валил пар, все вокруг, казалось, вот-вот взлетит на воздух. Мальчик окаменел, затрепетал, он знал что под кроватью, в закрытом сундуке таинственный кинжал из сарая «на горе»; не было сил пошевелиться, закричать. Внезапно, где-то снизу раздался издевательски милый женский голосок:

— Уэйн, это ведь мы, твои друзья, спускайся к нам — поиграем! — говорила Натали, потерявший рассудок Уэйн начал метаться по комнате, в попытке заблокировать дверь, уже улавливались осторожные шаги убийц. «Что это? Что Это?! Что Это???» — Уэйн задавал эти вопросы бесконечно, в памяти вставал образ Александра и Натали на пороге, они зашли вновь поиграть в Альдранду[14], затем кухня и гостеприимная тетушка, решившая угостить всех чаем. А потом крик… кровь… много крови и на месте двух маленьких детей, высокий, бледный тип с безумными глазами, и рядом очаровательная блондинка, чье лицо полностью испачкано кровью. Оба облизывались, оба смеялись, откусывая новый и новый кусок от родной сестры отца Уэйна. И тогда он закричал, побежал наверх…

— Как не хорошо красть чужие вещи, Уэйн де Зон! — на этот раз говорил монстр, раньше выдававший себя за учащегося покемонской академии. В этот самый момент, мальчик не выдержал, он терял сознание. Отчаянные попытки спасти свою жизнь в комнате, которая больше походила на один из кругов ада, попытка понять смысл того, что произошло, выяснить странное поведение находки сарая… это было слишком для двенадцатилетнего выпускника гимназии. Но внезапно, откуда-то из глубины сознания стал подниматься ощущаемый всем его нутром огонь; дом едва ощутимо вздрагивал. Чем именно он ощутил жар, он не мог сказать; он просто понял, что еще миг — и он будет испепелен изнутри. Страха не было; на мальчика повалилось сладкое небытие, ноги предательски согнулись, Уэйн полетел назад… и у самой поверхности, его подхватил на руки мужчина, появившийся прямо в его комнате, словно из воздуха.

Он был высок, черноволос, уже не молод, но и далеко не стар, — скорее он находился в возрасте между тридцатью и сорока годами, возраст не очень почтенный, но тот кто видел его взгляд, вольно не вольно, был готов склонить пред ним голову. Он был облачен в широкую белую накидку, прошитую по швам красным шнуром, несомненный атрибут любого шамана из Рипингов. Мужчина был вооружен — широкий, резной в подобие пилы, бокуто, через плечо носил небольшую походную торбу, по всей видимости сейчас пустую. Лицом он был бледен, его глубоко посаженные черные глаза, сейчас налитые кровью, явно были готовы брызнуть наружу. Его фигура не угадывалась под мантией, но острые грани черт лица могли бы служить признаком худобы. Он спокойно смотрел на ребенка… в комнате постепенно восстанавливалась прежняя температура, чудовищное действо под кроватью прекратилось и шаман смело уложил ребенка в постель, даже успел укрыть одеялом, за секунду до того, как дверь в детскую с хлопком превратилась в пыль вместе со всем, что было сворочено рядом с ней. На пороге появились двое в черных длинных плащах, они в оба глаза смотрели в широкую спину мастера духов.