Алексей Панихин - Хроники Ледяного Королевства

— Нужно было решить вопрос с убитыми, весь Анголуру был вырезан подчистую, а остальную часть вы упокоили в долине. Совет крайне недоволен мной, ведь это моя задача следить за подобными преступлениями. Я уже должен был исполнить приговор, но не могу… — Торерос закончил, переводя взгляд с углей костра на Уэйна.

Друзья рассказали графу о своих дальнейших планах, он слушал с улыбкой, но ничего не говорил. Мнение о том, зачем убийцы стремятся к Миркфилду расходились, но Торерос прервал споры довольным смехом.

— Бросьте. Они идут на вершину Колдурстра, к усыпальнице Темного.

Дженерик удивленно поднял брови, Венки нахмурился, явно ничего не понимая. Уэйн еле заметно вздохнул и продолжил:

— Это священное захоронение одного великого Лорда, погибшего очень далеко от Ашерона. Кинжал, который я ношу на поясе принадлежал ему и был похоронен вместе с истинным хозяином…

— Во время Великой Войны, — прервал его Торерос, готовый продолжил самую неприятную часть монолога, — Я выкрал оружие с вершины. Я был тогда молодым, глупым, но это уже не важно, кинжал стал моим. Я считал он станет отличным, наилучшим, медиумом для моих духов, но я совершенно не понял того, что кинжал уже является вместилищем для чьей-то души, — души безымянного лорда, получившего прозвище: «Темный».

Венки посмотрел на Торероса серьезно, но совсем не обвинительным был его взгляд, скорее понимающим. Дженерик наоборот взгляд потупил и наморщил лоб в размышлениях. Наступило молчание.

— Уэйна не узнать, — посмеиваясь, говорил мастер духов. — Важный стал, голову высоко носит, но отходчивый как и прежде.

Никто не ответил, лишь Уэйн едва заметно улыбнулся и посмотрел куда-то в сторону. Молчал даже бесстрастный Нордхаур; молчали подавленные услышанным тренера; молчал Венки, захваченный развернутой перед ним величественной панорамой обиталищ тайных сил. И внезапно с его языка сорвался вопрос, который мучил его уже давно, который он много раз собирался задать, да как-то забывал:

— Вы пришли сюда по зову кинжала?

Торерос вновь рассмеялся:

— Можно сказать и так. Я ничего не мог сделать с этим клинком век назад, годы шли, оружие иссушало меня, жгло и медленно убивало, вероятно на него были наложены определенные чары хозяином, он боялся что его кинжал попадет в руки другого, более могущественного вампира. Так я оказался на пороге дома де Зона, который спас мне жизнь и принял на себя этот магический клинок! Оружие приняло его, и тут я серьезно задумался. Почему? Почему столь могущественное оружие согласилось быть во власти смертного? Старик Маркос простился со мной через сорок дней, кинжал отдал, ни о чем не спросив. Его я спрятал в тайнике своего старенького сарая, в котором прятался несколько лет от охотников, которые вероятно охотились не сколько за мной, сколько за артефактом. Я понадеялся, что рано или поздно смогу узнать о нем больше, но узнал поздно. Оружие всегда служит своему хозяину, либо может быть вручено в дар тому, кому добровольно отдаст его прежний владелец, заключение некого договора и никак иначе. Я был уверен, что я единственный кто смог выяснить это. Был уверен, что к кинжалу мне лучше не приближаться, но тут меня осенило. Дом де Зонов! Я бросился через полсвета, и успешно свел знакомство с отцом Уэйна, он казалось ни сколько не удивился, увидев меня на пороге. И мы заключили договор. С тех пор, я чувствую и вижу все то, что видит Уэйн, и так будет длиться вечность, если конечно род де Зонов не прервется.

Торерос закончил и вновь расхохотался.

— Значит вы также имеет власть над кинжалом? — переспросил Венки.

— Конечно, — он продолжал хохотать и безумно улыбаться, — Но у меня уже есть кое-что посильнее кинжала! И вновь хохот, раздающийся эхом под сводами. Он осушил третий бокал доброго вина, облизнул губы и вновь перевел взгляд на Уэйна.

— Так какая же вам польза от этого договора? Теперь?

Граф замялся, но это было не незнание, а скорее сомнение между возможными версиями ответа:

— Без кинжала я не смог бы победить одного мощного демона в Целеборне, после гибели которого меня приняли в совет Ордена. Думаю только ради этого, уже стояло обвязать себя путами службы. Но и сейчас, заключенный мною договор автоматически блокирует все прочие, которые могли бы, не дай Феникс, случиться. Пока есть я, другой вампир не сможет получить контроль над кинжалом, заключить договор. Хотя, он сможет это сделать с потомком Уэйна… и наше текущее сотрудничество рухнет. Именно поэтому я и Уэйн десять лет назад решили найти и убить Александра и Натали, охотников, которые уже очень много столетий охотятся за кинжалом.

— Тогда все понятно! Только вот, зачем они идут на вершину Колдурстра? — вопрос задал Дженерик, не получив ответа, никто не знал истинных целей беглецов.

— Не понятно! Уэйн, почему ты так настойчиво отказывался признавать свою власть над оружием? — Венки сверкал глазами, был настроен достаточно агрессивно. Торерос весь сосредоточился, ему это было не менее интересно.

— Я его просто нашел, — пожал плечами Уэйн, спрятал глаза под капюшоном и сорвал с груди медальон — шкатулку Компора. Он открыл её, извлек изнутри маленькую Серебряную статуэтку в виде Поливила и кинул прямо в руки Венки. Торерос изумительно покачал головой и осушил бутылку.

Глухой рев, треск разбитого окна; а потом вдруг одежда, кожа Натали будто растворилась, она затрепетала, и перед шаманом возникла ужасающая, странная форма уродливой жизни, какую никто из смертных не мог представить себе в самых страшных снах; откуда, из каких глубин было вызвано это существо, никто не знал и не мог даже догадываться кем было оно порождено в начале времен. Он увидел два ряда острейших зубов, желтые клыки, покрытую слизью морду: беспрестанно шевелящиеся конечности заканчивались когтями, шуршало, беспокойно извиваясь, слабо светящееся членистое тело. Низкое, плоское и длинное существо с двумя глубоко посаженными горящими голубым огнем глазами остановилось; в горле его заклокотало, и мастер духов услыхали не то кваканье, не то хрипение; несколько хватательных конечностей поднялись в воздух, угрожающе протягиваясь к нему, поломанные крылья ничтожно трепыхнулись и сникли.

Ужас и омерзение не взяли вверх над Тореросом, тогда известным, как просто Тор. Сухая спина и источающее слизь брюхо, беспокойно шевелящиеся ноги и странное свечение вокруг увенчанной рогами уродливой головы… Он медленно достал из-за пояса длинный и тяжелый револьвер, выплавленного по всей видимости из серебра. Чудовище широко открыло пасть, запаниковало, в глаза промелькнули признаки безумия, порожденного страхом. И за миг до выстрела, на плечи Тора накинулся ребенок… он обхватил воина за плечи, прижался головой и едва слышно прошептал: «Не убивай её, пожалуйста…»