Нейл Оливер - Повелитель теней
– На маршруте паломников можно увидеть кого угодно, – сказала она. – Франков, англичан, африканцев… даже шотландцев. Всякие люди наведываются к гробнице святого Иакова.
Внезапно он почувствовал, что очарован этой женщиной – очарован ее внешностью, ее голосом. Рассматривая незнакомку, он попытался определить, сколько ей лет, но отказался от своей затеи, потому что у него не получалось это сделать. Ее одежда и сапоги были явно мужскими, как, впрочем, и некоторые ее движения. Когда незнакомка на какое-то время останавливалась, она производила впечатление человека, очень прочно стоящего на ногах, самоуверенного и неодолимого. Тем не менее в ней было много женского. Ее высокие, четко очерченные скулы делали ее похожей на хищную птицу, да и выражение лица у нее было хищным, однако черные волосы, кое-где уже подернутые серебристой сединой, были коротко подстрижены, как у мальчика. На ее длинной худой шее проступали сухожилия и мышцы, но все же это была женская шея.
Однако больше всего его ошеломил – и, казалось, проник глубоко внутрь него – ее пристальный взгляд. Он испытывал едва ли не болезненные ощущения, когда смотрел в ее бледно-голубые, как небо в полдень, глаза. На ее висках виднелись тонюсенькие морщинки, в которые набилась дорожная пыль. Он заметил, что женщина не моргала и почти все время смотрела на него немигающим взором. Ни одна девушка и ни одна женщина никогда не смотрели на него подобным образом. Он осознал, что его оценивают, как его иногда оценивали противники. В ее поведении не чувствовалось ни тени уважения к нему, ни намека на женские уловки. На него смотрел тот, кто был ему равен, а может, и превосходил его.
Будучи воином, привыкшим сражаться, он почувствовал, что все его рефлексы пришли в боевую готовность. Мысль о том, что эта женщина может одолеть его, показалась ему смешной, и он попытался отогнать ее.
– Как тебя зовут? – снова спросил он.
Она холодно улыбнулась.
– У твоих соотечественников-шотландцев когда-то имелось для меня имя, – сказала она.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Они называли меня Джинни Черная, – добавила она.
Он прибыл сюда, чтобы разыскать женщину, которую его отец любил больше всего, женщину, которая дала ему жизнь. Он совершил длинное и трудное путешествие, надеясь найти ее здесь раньше, чем ее найдут люди, являющиеся врагами для них обоих. Он доверился своему чутью, которое подсказывало ему, что если она все еще жива, то он обязательно отыщет ее.
Чего он, однако, аж никак не ожидал, так это того, что она явится к нему прямо на дороге.
– Никто никогда не говорил мне твоего имени, – сказал он. – Но я не сомневался, что узнаю свою родную мать, когда встречу ее.
24
Кем бы она ни была сейчас и кем бы она ни была раньше, эти его слова заставили ее почувствовать себя сломанной, а затем воссозданной, словно заново выкованный клинок.
«Свою родную мать», – сказал он.
Эти слова, снова и снова звучавшие в ее мозгу, затуманивали ее мысли и заполняли душу.
«Мать…»
Он больше ничего не говорил, дав ей возможность осознать услышанное. А она, оглушенная и пораженная, чувствовала себя так, как будто ее ударили в солнечное сплетение.
Еще до того, как юноша произнес эти слова, она увидела на его пальце маленькое золотое кольцо. Она видела это кольцо когда-то давно и знала, что это за кольцо. Однако именно от последнего заявления этого парня у нее перехватило дыхание.
Маленькое золотое кольцо когда-то принадлежало Патрику Гранту, и вот теперь перед ней находится его сын. Перед ней находится ее сын.
Внезапно у нее появилось ощущение оторванности от реальности, оторванности от времени. Увидев это кольцо, Ленья вспомнила о том времени, когда она была молодой. Впрочем, уже в следующее мгновение она, глядя на этого парня, подумала о том, что постепенно стареет.
– Кто охотится за тобой, Джинни Черная? – спросил он, когда они сели на лошадей и поехали по дороге. Он был уверен, что знает ответ, но что-то в глубине души толкало его на то, чтобы она сама рассказала ему обо всем.
Они неторопливо ехали в ночной темноте – два всадника и три лошади. Поначалу они оба молчали и держались отчужденно, как бы не веря в то, что и в самом деле встретились, и оставляя без ответа множество так и не заданных вопросов. Однако после нескольких часов молчания в голове Джона Гранта постепенно стало нарастать давление, из-за которого у него заложило уши и появилось ощущение, что он находится глубоко под водой. Не став искушать судьбу, юноша заговорил, причем так внезапно и так громко, что она аж дернулась в седле, как будто он неожиданно ударил ее.
– Я предпочла бы, чтобы ты называл меня Леньей, – сказала она, не отвечая на его вопрос.
Ее слова, ее голос, казалось, отражались эхом в его голове – отражались так, что он воспринимал их как биение крыльев птицы об оконное стекло.
– Когда ты подошла к этим лошадям, я подумал, что ты похожа на путника в пустыне, который набрел на оазис, – сказал он. – Ты совсем недавно избавилась от пут на своих руках и явно от кого-то убежала. От кого?
Опустив подбородок на грудь, женщина молчала, размышляя о том, что она может позволить себе рассказать ему. Ее мысли, касающиеся объяснения всему этому, были похожи на груду песка, которую ей теперь требовалось разбросать и в которой каждое слово было не более чем одной песчинкой.
– От одного из твоих соотечественников, – после довольно продолжительной паузы ответила она. – Он, кстати, был соседом твоей матери и твоего отца.
Упоминание о родителях заставило его на время замолчать. Мысль о мужчине и женщине, живущих вместе под одной крышей, по соседству с такими же, как они, людьми и занятых какими-то повседневными хлопотами, неожиданно наполнила его грустью.
Он в любом случае считал для себя мучительным – и даже невозможным – вспоминать свою жизнь в Шотландии – жизнь, которая была у него до того, как появился Бадр Хасан и как за ним, Джоном Грантом, началась охота, которая, как ему иногда казалось, длилась уже целую вечность. Хуже всего было то, что реальное присутствие рядом с ним Джинни Черной все больше укреплялось в его сознании. Вместо того чтобы просто принять эту реальность такой, какая она есть, и принять в свою жизнь эту женщину, он снова стал ее настороженно расспрашивать.
– Соседом? – спросил он. – Что ты имеешь в виду? Кто это?
Ленья тяжело вздохнула. Она еще даже не начала свой рассказ, а уже чувствовала себя уставшей.
– То, что произошло с тобой… То, что произошло со мной… То, что произошло с твоей матерью, твоим отцом и со многими другими людьми…
