Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
Половые же конские органы в мясе сорвали людские нервы. Раздражения волной негодований, словно нахлынувший вихрь, пронеслись через бараки, грань терпения лопнула, а потому и гудели рабочие везде и всюду.
Быстро ошеломляющие новости облетели весь прииск, негодования горняков бурлили через край. Толпами заходили от барака к бараку, стояли кучками на улицах и возбуждённо обсуждали свершившийся факт. Годами накопившиеся недовольства вылились во всеобщую волну нетерпимости. Толпой в несколько сотен человек рабочие собрались у конторы прииска, требовали артельного старосту. Но ни Петраков, никто иной из представителей местного начальства не появились, а это ещё более разгорячило толпу.
– Всё, так жить нельзя! Ну не можно так жить больше! Вставать надо всем стеной супротив бесправья! – горячо высказался один из рабочих по фамилии Мимоглядов. Люди толком не знали, то ли он из политических ссыльных, то ли по набору приехал на прииск, знали лишь одно – правильный мужик он, и видели: Мимоглядов перед непокорностью политических преклонялся и всегда сочувствовал им и поддерживал их.
– Правильно, Мимоглядов, говоришь, правильно! – восторженно поддержал рабочий Зелионко, всем известный на прииске сосланный большевик.
Где-то к полуночи толпа разошлась по казармам, но все сошлись во мнении: завтра двадцать девятого февраля не выходить на работы. Идти к приисковому инженеру Цинбергу и требовать, чтоб мясо заменили говяжьим. Чтоб уволили Петракова, а испорченную конину на складах уничтожили. Такое решение было почти единодушным. Только несколько горняков высказали сомнения против стихийно задуманной забастовки, однако большинство их сразу оборвало и не хотело слушать.
Инженеру Цинбергу горный смотритель поздно вечером доложил о негодующей толпе рабочих у конторы, возмущавшихся по поводу выдачи некачественной конины и требующих появления властей. На что Цинберг не больно-то отреагировал, а лишь высказался:
– В первой, что ли? Пошумят, пошумят, да и угомонятся. Ступай к отдыху, напраслина всё это. Забуянят, так Теппан быстро полицию на ноги поставит, и урезонят бунтарей.
Сам главноуправляющий Белозёров на промыслах отсутствовал. Временно обязанности за Белозёрова исполнял его ближайший помощник Теппан. Не было в это время на промыслах и окружного инженера Витимского горного округа Тульчинского Константина Николаевича, в контроль которого входил и прииск Андреевский. Белозёров и Тульчинский находились в Петербурге по делам золотопромышленного товарищества и на тот момент пока ещё не были осведомлены о возникшем на промыслах бунте.
Белозёров в зимний период вообще в последние годы старался не бывать на Ленских приисках. Ему было куда приятнее проводить для души своей время в более благодатных местах: в Петербурге, на курорте, либо за границей. Он знал, пока отсутствует на промыслах, есть там надёжная опора – помощник Теппан, на которого мог положиться как на самого себя, доверял ему. Теппан являлся горным инженером и хорошо знал промысловое дело. Будучи по натуре деспотом и преданным главноуправляющему человеком, он требовал от подчинённых и рабочих точного исполнения указаний. Это устраивало Белозёрова. Доверял Белозёров и многим слепо преданным ему служащим, которые кто под страхом, кто с заискиванием и с рвением исполняли его приказы и прихоти.
Белозёров ревностно относился к своей персоне. Было для него непозволительным, чтоб кто-то из помощников или служащих в управлении промыслами или на каком-либо прииске мог нелестно о нём высказаться, а особливо в мыслях затаить против него сговор или нежелательные оговоры. А посему Иннокентий Николаевич умело организовал среди служащих своих людей, которые, узнавая что-либо о слухах, высказываниях или помыслах сослуживцев, сразу же доносили до ушей Белозёрова. А тут уж Белозёров беспощадно расправлялся с такими людьми: безоговорочно увольнял или переводил на менее ответственные работы, а шептуны получали жалованья в виде премии и хорошее отношение. Такая осведомительская сеть работала отлажено. Управляющие приисками, служащие и даже рабочие были наслышаны об этом, и поэтому ни у кого и не возникало охоты высказываться где-либо нелестно про хозяина. Каждый видел друг друга осведомителем и боялся делиться о чём-либо. Такая атмосфера Белозёрова устраивала. «Нечего языками чесать. Работа и прибыль – вот главное на промыслах!» – не раз горячо высказывался он.
Приисковый инженер Цинберг не посчитал необходимостью по телеграфу сообщать Белозёрову о случившемся на прииске. Такое бывало и не единожды, и каждый раз рабочих успокаивали, в мелочах шли даже на уступки. При надобности же было кому сообщить – Теппан всегда при промыслах.
Тульчинский с образованием инженера-геолога по возрасту тридцать семь лет, но выглядел куда старше. Скорее бородка с усами и делали его не по годам солиднее. Высокий лоб чуть с залысиной, приветливое и даже сказать добродушное лицо всегда подкупали доверчивость рабочих к нему. Одевался исключительно аккуратно: белая сорочка с галстуком, иногда поверх сорочки с галстуком надевал джемпер с вырезом. Тщательно подогнанный китель с петлицами подчёркивали его статус, всё ж он не зависел от местных властей, а подчинялся горному департаменту. Почти как три года занимал должность окружного инженера Витимского горного округа. Среди рабочих подконтрольной ему дистанции на всех приисках пользовался уважением. Тульчинский не раз выступал в защиту горняков в рамках законов и существующих правил. Но однажды за это от вышестоящих властей получил порицание – дали понять окружному инженеру, мол, негоже вставать за заботы рабочих да против интересов акционеров-золотопромышленников. После чего Тульчинский не очень-то проявлял рвение в этом, дабы не напортить своей карьере.
Но так уж произошло, рабочие прииска Андреевского все как один не вышли в утро следующего дня на работы. Кроме шахтных водоотливов, ничего на прииске не работало. Прииск, будто замер – не было видно привычных утренних верениц рабочих, спешивших по местам работы, не запрягались лошади в подводы, не стучали плотники топорами, не скрипели вороты и скипы над шахтовыми стволами, не выкатывались вагонетки из наклонных штолен.
Большая толпа рабочих подошла к конторе, и потребовали инженера Цинберга.
Приисковый инженер вышел к горнякам, окинул собравшихся людей беглым взглядом и попросил тишины. С минуту молчал, ждал, когда все успокоятся.
Толпа затихла, и до ушей каждого донеслось:
– Да, я в курсе, вчера попало кое-кому порченое мясо. Что ж из этого делать трагедию? Это не повод бросать работу. Вам хорошо известно: такие действия не терпят принятия решения об увольнении смутьянов.
– Мы всем прииском встали, что ж, увольняйте всех горняков! Вы прежде посмотрите, какие продукты тухлые выдают! Дошли до того, что половые органы в мясо кладут. Разве такое годится?! – высказался Мимоглядов.
– Ну, попало, всякое случается. Свежее мясо
