Рождение чудовища - Гульнара Черепашка
Она идет по улице чудесного города, выросшего посреди равнины вдалеке от гор, окружающих ее родные степи. Среди поразительной красоты домов, мимо фонтанов и скульптур, украшающих перекрестки. Пусть не все, а лишь крупные – но многие ли степняки могут похвастать, что видели хотя бы единожды в жизни что-то подобное?
Девушка размашисто шагала, с широкой улыбкой вглядываясь в лица немногочисленных встречных. На улицах появлялись первые прохожие. Они отводили глаза при виде ее.
Ну да, они-то уже привели себя в порядок, и одежда на них не растрепана! А она похожа на осколок минувшей ночи. Идет, не обращая внимания на то, как развевается разорванная верхняя часть туники.
Помнится, Амади как-то сказал ей, что не следует стыдиться наготы. Мол, она не принадлежит более ни отцу, ни брату. И мужа у нее нет, и не будет. От этой мысли веселость лишь усилилась. Она свободна! И стыд ее больше не терзает – он исчез, а она и не заметила, когда и как.
*** ***
- Что скажешь об обычаях славного города Мальтахёэ? – поинтересовался Амади насмешливо.
- Что скажу я? – удивилась Накато.
- Ты, да, - он пожал плечами. – Что думаешь о прошедшей ночи? Как тебе манера обходиться с приезжими, которые случайно оказались в городе на их праздник?
- Что я думаю, - девушка окончательно растерялась. – Ну, наверное, впредь сюда меньше будут приезжать?
- Это вряд ли, - хмыкнул Амади. – Мальтахёэ – богатый город. Со здешними жителями хотят торговать многие. Хотят и будут. Новые обычаи навряд ли многих отпугнут. А кому-то, может, и придутся по вкусу.
- Мастер Амади, - она склонила голову набок. – Вы с мастером Кваку тогда говорили, что правителю Мальтахёэ кто-то яду налил в уши. И что правитель Кхорихаса не хочет иметь с Мальтахёэ дел… ты хочешь сделать со здешним правителем то же самое, что и св вождем Бапото? А об обычаях говоришь… ты собираешься рассказать, какое у меня будет задание?
- Ты гляди-ка, и думать научилась, - хмыкнул колдун. – В одном, правда, ошиблась: ты не сумеешь провернуть со здешним правителем тот же фокус, что и с Бапото. Да и с любым из его ближайших советников – тоже.
- Мастер Амади, а мы пойдем завтракать? Жрецы разносили поутру какую-то еду, но ее было мало. И хочется есть…
Он помолчал – кажется, опешил. Накато испугалась на мгновение – что она такого сказала? Посмела перебить его? Потом рассмеялся, качая головой.
- Идем, - кивнул, первым направился к двери комнаты. – Я уж едва не забыл о еде.
Девушка, недоумевая, пошла следом. Как это можно забыть о еде?!
*** ***
- Помнишь, ты на флейте играла, еще в степях? – ни с того ни с сего полюбопытствовал Амади, когда они оба покончили с похлебкой.
- Помню, - Накато слегка удивилась – что это ему снова в голову взбрело?
- Твоя музыка не была похожа на песни степняков, - задумчиво поведал он. – Ни на что, что я слышал прежде, вообще. Где ты слышала такую?
- Нигде, - растерялась окончательно девушка. – Я, - она запнулась. – Я слышала ее у себя в голове. В ветре, в шелесте травы… не в песнях.
- Вот как, - протянул он. – Не повторяла за другими, выходит. Придумала свою музыку. Услышала в шуме ветра и шелесте трав, - покачал головой. – Да у тебя дар. Не стала бы ты рабыней – была бы любимой наложницей и флейтисткой у кого-нибудь из сильнейших в роду. Твой брат неразумно распорядился тем, что ему досталось, - заключил он.
Накато в задумчивости отломила кусок от лепешки, положила в рот. К чему это ведет колдун? С чего заговорил о музыке, и причем здесь ее брат?
- У тебя все мысли на лице написаны, - он усмехнулся, покачал головой.
- Это плохо, мастер Амади?
- Недурно бы это поправить, - он покивал. – Лучшее выражение лица – полная невозмутимость. Тебе стоит потренироваться. Ты, видимо, забыла наши с Иму уроки.
- Хорошо, мастер Амади, - она кивнула.
Недоумение нарастало. Сперва – музыка, теперь – лицо. Впрочем, ее лицо постоянно становилось предметом обсуждений и исправлений. Колдун вроде бы признавал ее красоту, но считал, что требуется непременно что-то улучшить.
- О музыке я вспомнил, потому что это – твой дар, - пояснил он. – Дар, который тебе может сейчас пригодиться. А то, что ты играла музыку, родившуюся в твоем воображении, означает – мелодии никто не свяжет с песнями степняков. Даже мне они не показались похожими, а ведь я знал, кто ты!
Накато кивнула. Понятнее от объяснений не стало.
- Доедай мясо, - Амади слегка улыбнулся. – И я расскажу тебе, чем нам предстоит заниматься в ближайшее лето.
Вот и дошли до ее задачи. Аппетит пропал. Накато доедала свою еду через силу. Просто потому что – ну, не бросать же недоеденное. Привычка из рабской, полуголодной жизни, когда могли оставить в наказание без еды. И вроде бы Амади никогда не морил ее голодом. Но страх остался – а ну, как еда в какой-то момент закончится?
Колдун молчал – видимо, не хотел рассказывать о планах посреди похлебочной, где толокся народ. Да, кому до них какое дело – но мало ли, чьих ушей коснется разговор?
В молчании вышли наружу, прошлись по улицам. Амади купил у разносчика с лотком какую-то еду, похожую на ту, что поутру раздавали жрецы. Ломти, завернутые в промасленную бумагу, так же маслянисто блестели и так же пахли сладким. Любопытно, из чего все-таки делают такой сладкий сироп, слаще ягод?
Она ведь хотела спросить у колдуна!
Вот только он, кажется, занят сейчас какими-то другими мыслями. И ее вопрос может оказаться неуместным.
Что ж. Он сам сказал – их следующая задача находится в городе Мальтахёэ. Значит, какое-то время они здесь еще пробудут. А значит – она еще не раз попробует эту сладкую пищу. А значит – и узнать, что это такое, у нее будет еще возможность.
*** ***
- Кваку ведь рассказывал тебе, как появились города?
Наружная ширма из промасленной бумаги была сдвинута в сторону, и Накато видела солнце, склоняющееся к горизонту. Город заливали золотистые лучи, все сильнее окрашивающиеся оранжевым. Там, куда они не дотягивались, наливались синевой
