Хайнц Конзалик - Человек-землетрясение
Плетцке огляделся. Один грузовик как раз отъезжал, другой был достаточно далеко. Занавески в фургоне были еще задвинуты, но обитатели уже проснулись. Машина слегка раскачивалась.
Плетцке с ухмылкой подтолкнул Кауфмана.
– Секс с утра полезен для здоровья, – заметил он. – Ну давай, открывай ящик.
Совместными усилиями они ослабили четыре зажима крышки и подняли ее. Кауфман заглянул внутрь, побледнел и сразу же уронил крышку. При этом он прищемил руку Плетцке, тот вскрикнул и толкнул Кауфмана коленом в бок:
– Идиот! Мои пальцы! – Он приподнял крышку, вытащил руку, заглянул в ящик и в тот же момент стал белым как полотно. Крышка опять с грохотом упала.
– Этого… этого не может быть… – пролепетал Плетцке. – Вилли, ведь этого не может быть…
Кауфман обежал машину, запрыгнул на свое сиденье и дрожащими руками нащупал сигареты. Плетцке подошел, слегка покачиваясь, и прислонился к открытой двери. Было похоже, что его сейчас вырвет.
– Труп, Вилли…
– Заткнись, черт бы тебя побрал! – Кауфман сосал свою сигарету, как изголодавшийся ребенок молочную бутылочку.
– Мы сперли труп. Перевезли его через границу. Если бы на таможне велели…
– Старик, не напоминай мне об этом. – Кауфман вытер лоб, мокрый не столько от дождя, сколько от холодного пота. – Что теперь?
– Бросить тачку – и ноги в руки. До ближайшей железнодорожной станции четыре километра. Дойдем пешком.
– В дождь?
– Хочешь с трупом разъезжать по окрестностям?
– До вокзала, Петер.
– Ни метра я больше не проеду! – Плетцке выхватил у Кауфмана сигарету изо рта и затянулся. – Он убит?
– Откуда мне знать? Что я, его обследовать должен? Петер, мы поставим машину на стоянке перед вокзалом. И уедем со следующим поездом. Всего лишь четыре километра. Если мы попремся пешком в дождь, это наверняка бросится в глаза.
Плетцке дал себя убедить. Иногда и Кауфману приходили в голову здравые мысли; поскольку они были редкостью, то, как правило, содержали дельные предложения. Плетцке сел за руль, завел двигатель и выехал мимо фургона и грузовика назад, на шоссе.
В 11 часов отправлялся поезд на Тегернзе, оттуда было прямое сообщение до Мюнхена. И только в купе, где разместилась также крестьянская супружеская пара из Тегернзе, ехавшая в столицу за покупками, они облегченно вздохнули, их взбудораженные нервы и панический страх унялись.
В Мюнхене, на главном вокзале, их следы затерялись.
В середине дня сельский полицейский обратил внимание на одинокий зеленый универсал перед станцией. Он обошел его, изучил регистрационный номер – машина была из Гельзенкирхена, – заглянул в окна, увидел длинный, обклеенный пластиковыми цветочками ящик, решил, что это подарки, и пошел дальше.
Вечером машина все еще стояла на прежнем месте. Это было странно. В таком маленьком местечке все сразу бросается в глаза. Был бы автомобиль из Мюнхена или хотя бы из Баварии, вряд ли бы он привлек внимание, но из Гельзенкирхена, то есть из Вестфалии, – это вызывало подозрение.
Полицейский подергал передние дверцы – они были не заперты. Задняя дверь тоже оказалась открытой. Полицейский пригнулся и заглянул в багажное отделение, постучал костяшками руки по ящику, прислушался, как олень, чующий что-то, – странно еще, что уши у него не стали торчком и не подрагивали, – и понял по насыщенному звуку, что ящик полон. Потом он заметил кабель, исчезающий под ящиком, и начал строить догадки.
Должностному лицу платят за то, чтобы в государстве царил порядок. Если вестфальская машина стоит часами незапертой и брошенной на стоянке верхнебаварского вокзала, это нарушает порядок.
Полицейский, старший вахмистр Тони Зандл, закрыл заднюю дверь, записал гельзенкирхенский номер в свою записную книжку и отправился домой. Его комната служила ему и полицейским участком – на письменном столе лежал журнал донесений и другие официальные бумаги.
Тони Зандл позвонил по служебному телефону в вышестоящую инстанцию в Тегернзе.
– Второй номер приедет, – сказал полицей-обермейстер в Тегернзе. – Давно он там стоит?
– С одиннадцати часов.
– С ящиком в цветочках?
– Да, из Гельзенкирхена. Старая модель зеленого цвета. Может, хиппи угнали…
Через полчаса на станцию приехала патрульная машина из Тегернзе. Тони Зандл стоял в карауле около универсала и делал вид, что он здесь совершенно случайно. Прибыл поезд, из которого вышли несколько крестьян, кивнули Зандлу, надвинули пониже шапки на лоб и отправились дальше.
21 час 29 минут. Зандл никогда не забудет это время, он посмотрел на освещенные круглые вокзальные часы, когда рядом с ним затормозила патрульная машина.
– Вот он! – сказал Зандл.
Полицеймейстер Хагенхубер и старший вахмистр Цинтмайер обошли, как уже неоднократно их коллега Зандл, вокруг зеленого универсала, подняли заднюю дверцу и открыли зажимы ящика.
С этого момента – когда трое полицейских безмолвно уставились в лицо мертвого южанина – начались большие розыски, которых опасался Чокки.
Была извещена мюнхенская комиссия по расследованию убийств. В Гельзенкирхене установили владельца регистрационного номера машины – это был некий Рейнгольд Папенхольт, оптовый торговец овощами, занимавший почетное место на рынке.
Когда в час ночи два сотрудника криминальной полиции позвонили в дверь Папенхольта, никто вначале не откликнулся. В час ночи не продают и не заказывают овощи, к тому же Рейнгольд Папенхольт, приклеившийся к глазку своей двери, различил в неверном свете далекого уличного фонаря две чужие мужские фигуры, вызывавшие мало доверия и явно не имевшие ничего общего с торговлей овощами.
Папенхольт прокрался на цыпочках обратно в спальню, натянул брюки поверх пижамы, достал пистолет из тумбочки и показал на телефон рядом со своей кроватью. Его жена, Ирма, бледная как полотно, сидела на краю постели и была готова закричать.
– Звони в полицию, – прошептал Папенхольт. – Ирма, возьми себя в руки! Они не войдут. Я вооружен.
– Они тоже, Рейнгольд, они тоже…
– Я был лучшим стрелком в батальоне…
– Тридцать лет тому назад… Пожалуйста, останься здесь. Я боюсь…
Пока Ирма Папенхольт звонила в полицию, Рейнгольд пробрался обратно к входной двери. Звонок раздался снова, настойчивее, длиннее. Потом в дубовую дверь забарабанили кулаками. Папенхольт занял боковую позицию, большим пальцем сняв предохранитель.
– Убирайтесь! – крикнул он в дверь. – Со мной эти фокусы не пройдут! А то пущу пулю в лоб!
– Откройте! Полиция!
– Старый трюк! Убирайтесь, я сказал! – Он затаил дыхание. Издалека послышался быстро приближающийся вой сирены патрульного автомобиля. Рейнгольду Папенхольту было страшно, несмотря на пистолет в руке, несмотря на воспоминания, что он был лучшим стрелком в батальоне. Ведь постоянно показывают по телевизору, как такие дела происходят и чем они кончаются… Например, сериал «XV – шифр не разгадан»; каждую неделю крутят по нескольку таких фильмов, наглядные уроки, прямо школа для убийц… Можешь и пистолет в руке держать, а у них всегда найдутся новые ухищрения.
