Мэри Стюарт - Гончие Гавриила
― Вкусно было? ― спросила я ее. Собака посмотрела на меня и опять повиляла хвостом. Шевелился только его кончик, она, наверное, виляла им впервые за много лет. Следующий бутерброд был с цыпленком ― круглая свежая булочка, забитая сочным мясом. Я тоже положила его в пыль. Собака подобрала его уже более уверенно, но еще не успев проглотить, повернулась и убежала. Я оглянулась. К машине приближался Хамид.
Я наполовину открыла дверь, когда увидела, что он мотает головой.
― Боюсь, что-то не так. Они говорят, что мы не можем проехать.
― Не можем? А почему, интересно узнать?
― Ваш паспорт не в порядке.
― Но это ерунда. Конечно, он в порядке. Что, по их мнению с ним не так?
Он говорил несчастным извиняющимся тоном.
― Нет въездной визы в Ливан… Он говорит, что нет и выездной из Сирии, так что официально вас вообще нет в стране, поэтому он не может вас выпустить.
Я ничего не могла понять.
― Официально меня нет?.. А как, по его мнению, я сюда попала? Подземным ходом?
― Не думаю, что это его беспокоит. Он понимает, что произошла какая-то ошибка, конечно, но ничего здесь и сейчас сделать не может.
― Очень мило! У вас мой паспорт с собой? Можно посмотреть? Черт возьми, я именно тут пересекала границу в пятницу, должен быть штамп… Хамид, почему у вас такой жуткий алфавит? Вы сами сюда смотрели?
― Да, и боюсь, что он прав, мисс Мэнсел. Штампа нет.
Мой паспорт не так уж сильно и исписан, поэтому я искала недолго. Похоже они, действительно, не ошибались. Но ужасно не хотелось осознавать, что эта ошибка помешает попасть в Дамаск.
― Но я же правда проехала тут в пятницу. Ведь должны были поставить отметку? Если они этого не сделали, то это их ошибка. Я точно отдавала паспорт, и меня пропустили… Вы ему сказали про пятницу?
― Сказал, что вы приехали из Дамаска недавно. Не знал точно какой день.
― Я приехала с группой, пять машин, двадцать два человека и английский курьер. Это была середина дня пятницы. Если дежурит тот же человек, он может нас вспомнить, и они же делают какие-то записи, да? И у курьера был список, в нем было мое имя. Можете пойти и ему все это рассказать?
― Конечно, расскажу. Но знаете, думаю, что в этом и несчастье. Если вы приехали с группой, ваше имя было в групповом паспорте ― списке, который показывали ваши курьеры. Они не всегда ставят штамп в личные паспорта членов группы, если их специально об этом не просят. Вы не просили, нет?
― Конечно, нет. Мне это даже в голову не пришло. Полагаю, наш курьер должен был и так это сделать, он знал, что я собираюсь остаться в Ливане… Но послушайте, Хамид, это ерунда! Они должны понимать, что я не могу быть здесь незаконно. Наверняка, они знают вас и вашу машину. Вы, наверное, часто здесь ездите?
― Каждую неделю. Да, меня они знают… Я могу проехать, и машина, наши бумаги в порядке. Но не вы. Правила очень строгие.
Еще одна машина издевательски миновала барьер. С другой стороны, рыча, трясясь и поднимая пыль, отъехал автобус. Я выбралась на край дороги. Люди на меня глазели, но не слишком заинтересованно. Это, должно быть, происходит каждый день. Правила строгие. Я злобно сказала:
― Это так глупо! Все равно как поставить границу между Англией и Шотландией. Мне кажется, чем меньше страна, тем сильнее она суетится по поводу… Извините, Хамид, не хотела грубить. Это просто выводит из себя… и ужасно жарко. Простите.
― Да сколько угодно, ― сказал ничуть не смущенный Хамид с явной симпатией. ― Но он ведь вернется завтра, правда?
― Кто?
― Кузен.
― Я вовсе и не думаю о кузене!
Но думала, и Хамид это знал не хуже меня. Собственные чувства были мне непонятны, совершенно незнакомы и не сказала бы, что приятны.
Хамид говорил очень интеллигентно:
― Знаю, что наши границы раздражают иностранцев, но боюсь, у нас здесь достаточно проблем. Среди прочих дел, очень много контрабанды… Не подумайте, никто не предполагает, что вы в этом участвуете, но установленные правила должны соблюдаться, очень жаль, что вы с ними так столкнулись.
― Контрабанда? Какая, ради Бога? Неужели можно подумать, что мы нагружены пистолетами, бренди или чем-то таким еще?
― Нет, не бренди. Но запросто могли бы везти наркотики.
Я подняла брови.
― Наркотики? Наверное, могла бы. Забыла, где нахожусь. В одной из книжек кузена написано, что здесь проходит столбовая дороге гашиша.
― Такими словами? Да, боюсь, у Бейрута есть определенная репутация. И это не только гашиш. В Турции и Иране производят опиум и контрабандой провозят тут к морю. Я сказал, что контроль все ужесточается, наказания за контрабанду делаются все более суровыми, и на границе все очень нервно.
― Так и должно быть, наверное, но к туристам это, наверняка, не относится?
― Бывало, что и туристы оказывались виноватыми. Совсем недавно арестовали и доказали вину двух английских студентов. Не читали в газетах?
Я мотнула головой.
― А что с ними сделали? Какое наказание?
― Для них ― тюрьма. Они все еще в Бейруте. Обычно сажали на три года, но теперь это много лет тяжелого труда. Для гражданина Ливана это значит еще и лишение гражданских прав и регистрация в полиции, как продавца наркотиков. В других странах наказание еще тяжелее. В Турции, например, приговаривают к смерти. А теперь, по-моему, в Египте и в Иране тоже. Видите, как серьезно.
― Но вы совсем недавно утверждали, что это не воспринимают серьезно на востоке. Во всяком случае вы говорили, что никто не считает неправильным курение гашиша.
― Когда правительство что-то воспринимает серьезно, это значит, что проблема не моральная, а экономическая. В Египте, например, проблема состоит в том, что наркоман ― не работник. Правительство очень озабочено нелегальным ввозом наркотиков из Ливана, делает заявление в Национальной ассамблее, а, к несчастью, сейчас нам приходится обращать очень много внимания на слова и желания Египта. Понимаете? А для таможенников это тоже трудно. Видите тот автобус?
Он, к счастью, выключил мотор и остановился у барьера ливанской границы. Пассажиры стояли вокруг, пока проверяли их бумаги. Они все выглядели как фаталисты, готовые ждать целый день, и ясно было почему: на крыше автобуса сгрудилось такое количество вещей, будто каждый из пассажиров прихватил с собой весь домашний скарб. Там имелись даже кресла и матрасы, а также ковры и тюки с одеждой, грязные полотняные сумки, на которых когда-то было написано Air France или В.О.А.С, и клетка, полная несчастных кур.
― Им придется все обыскать, ― объяснил Хамид.
― Ради нескольких пакетиков с порошком? Неужели в самом деле?
