Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Что-то успокаивающе приговаривая, котуля прошаркала туда-сюда по кухне и поставила перед Илидором тяжёлую глиняную чашку с запотевшими боками. Дракон признательно мукнул и опустошил чашку в несколько глотков. Внутри оказался холодный, кислый и очень освежающий напиток, по запаху напоминающий огурцы из теплицы Корзы Крумло в Донкернасе. Едва ли, конечно, кому-нибудь прошло в голову выращивать огурцы в котульском прайде или использовать их для приготовления напитков — но по запаху было очень похоже.
Обожжённые губа, язык и нёбо стали болеть как будто меньше, вторая половина булочки наконец немного подостыла, и дракон прожевал её уже без почти спешки. Такой мягкой и сладкой выпечки ему не доводилось пробовать даже в людских землях… впрочем, если на то пошло, Илидор вообще не мог бы сказать, когда ему в последний раз доставалось что-то сладкое. Ну разве что на празднике смены сезонов в Гимбле кто-то угощал его пряником, привезённым из людских земель, а до этого… даже не вспомнить. Большую часть жизни дракон всё-таки провёл в неволе у эльфов, и не сказать, чтобы они растили драконышей лакомками. С натяжкой, можно, конечно, считать сладким жучиное желе, приготовленное с капелькой мёда — дракон и считал его сладким, аж до тех пор, пока года полтора назад в одном из посёлков Чекуана Йеруш не купил на базаре хрустящие палочки из овсяной муки, с вареньем из протёртой смородины внутри.
Дракон осознал себя доедающим четвёртую булочку и усилием воли остановился, хотя был уверен, что может сожрать всю лежащую на противне выпечку, не переводя дыхания. Но едва ли все эти булочки испекли лично для него — скорее, в знак признательности за помощь Яи позволила ему обожрать кого-то другого. Быть может, детвору или вожака, которого Илидор пока так и не увидел.
От горячей сладкой еды и ещё одной чашки кисло-свежего питья глаза у дракона слегка осоловели, что стряпуха поняла по-своему.
— Задумчивый ты сделался, котёночек, — умильно залопотала над ним Яи. — Тревожит тебя что-то, маленький? Может, хочешь шар для раздумий?
— Какой-какой шар?
— Ну для раздумий, котёночек, чтобы дума-улось лучше.
Илидор, разумеется, тут же оживился, немедленно возжелал этот дивный предмет и был весьма озадачен, когда Яи, отперев висевшим на шее ключиком один из кухонных шкафов, бережно развернула замотанный в полотенчико большой клубок пряжи.
Едва сдерживаясь, чтобы не смеяться в голос, Илидор под одобрительным взглядом Яи некоторое время катал клубок туда-сюда по полу. И, к своему удивлению, обнаружил, что у него действительно слегка проясняются мысли, когда руки заняты монотонным и бессмысленным перекатыванием клубочка, а голова вроде как не занята вообще ничем.
Когда из печи потянуло сытным запахом густой похлёбки, Яи отпустила Илидора — или, скорее, доброжелательно выставила его из кухни, сказав, что дальше справится сама. Судя по тому, что из кармана стряпухи при этом появился очередной ключик, настало время добавлять в еду какие-то очень таинственные котульские специи, которые Яи совсем не намерена показывать даже очень милым чужакам-«котёночкам», и дракон без возражений покинул кухню.
***
Лекарка не знала, что случилось с этой жрицей. Утром её нашли впавшей в тревожное беспамятство, жуткое подобие сна наяву. Женщина бормотала и металась, глаза её были открыты и незрячи, руки-ноги дёргались, голова моталась туда-сюда, тело то и дело покрывалось потом и становилось всё холоднее.
Юльдра пытался зацепиться за её сознание, сам не понимая зачем. Что он сделает, даже если сможет — как учил его когда-то эльфский маг умирения? Что и с чем сейчас Юльдра будет сживлять, чтобы помочь несчастной жрице? Как может спасти её жизненная сила, которую Юльдра так ясно чувствует разлитой вокруг и которую не в силах никуда направить?
Юльдра купается в этой силе, ощущает её повсюду и чувствует, как она питает его самого, он всегда полон жизненной энергии, — но не может, не умеет показать другим этот источник неисчерпаемых сил и не может привести источник к другому человеку.
Какая ирония. Не хочет ли мироздание сказать, что точно так же Юльдра не способен открыть другим величие отца-солнца, свет и силу которого так ясно ощущает сам?
За плечом как будто встрепенулась и вздохнуло что-то. Краем глаза Юльдра уловил позади движение — сгорбленная тень мелькнула и пропала, рассеялась в дрожащем свете лампы.
Нет. Прочь, упаднические мысли! Разве люди и котули старолесья не пожелали принять веру в отца-солнце? Храм непременно вернётся в эти края, вернётся полноценно, снова обоснуется в своей исконной обители, возродит своё былое величие, заложенное в камень храмовой башни воином-мудрецом! Юльдра, сын Чергобы, приведёт своих подопечных к Башне и все вместе они почтят прах воина-мудреца, что покоится под гигантским деревом у восточной стены, — во всяком случае, так гласит…
Жрица захрипела, заметалась.
Юльдра стиснул её руку, снова и снова пытаясь нащупать нитку сознания женщины, отыскать способ поделиться с ней жизненной силой.
Эта жрица присоединилась к Храму недавно, во время перехода от гор Такарона к Старому Лесу через череду людских поселений.
Юльдра даже не помнил её имени.
***
Илидор не чувствовал усталости после полдня работы и не отказался бы отчистить ещё пару-тройку противней. Тело возражало против безделья и просило передать голове, что оно требует действий, а раз уж ему в этом лесу нельзя летать и петь — тело настаивает, чтобы дракон изыскивал какие-нибудь другие способы напрягаться, метаться, заигрывать с собственной прочностью и выливать в мир эмоции.
И тут, на свою беду, на Илидора почти выпрыгнул давешний котуль, который полдня таскался за девицами, которые таскались за Илидором.
— Чему это ты скалишься? — прошипел котуль. Его губы дёргались, обнажая сразу и верхние, и нижние клыки, и светло-розовые, не по-человечески гладкие дёсны. — Чему ты скалишься, чужа-ук? Что на нашей земле выглядит таким смешны-ум?
— Ты, — обрадовался Илидор и засиял приветливейшей из улыбок. — Ты сегодня весь день выглядишь просто охренительно смешным! Никогда ещё котик не бегал за мной как собачка и не пытался при этом прикидываться ветошью!
Котуль
