Михаил Шалаев. - Сокровище Джунаида.
Сапар наконец поднял голову:
— Какие двое?
— Стоп! — оборвал их Аннанияз. — Сапар, бери еще шашлыка, водки — и поехали отсюда. Порсы, ты насчет переночевать придумал?
Участковый, недолго думая, повез их в тот самый домик, где еще вчера собирался реализовать свое законное право на Гульнару. Хозяйка, пускаясь в бега, даже не заперла за собой дверь. Порсы, придя в себя на рассвете у крыльца родного участка, долго не мог понять, приснился ему вчерашний вечер или нет. Бутылка, в которой плескались на донышке остатки водки, указывала, что он крепко напился, и все ему могло привидеться в пьяном угаре. Но заметная шишка на башке, до которой невозможно было дотронуться, рассеченная кожа под волосами и общее болезненное состояние свидетельствовали об обратном. Чтобы убедиться окончательно, он не поленился дойти до домика Гульнары и нашел его пустым. Птичка упорхнула. А упорхнуть она могла только с помощью тех двоих, на джипе. У-у, пр-роститутка…
Он по-хозяйски толкнул дверь и первым вошел в комнату. За ним последовали гости. Здесь они по-быстрому выложили осетровый шашлык в тарелки, нашли три стакана и накатили по первой. Хотя, «по первой» — это чисто условно, учитывая все предыдущие на базарчике. Когда они дружно выпили и закусили, Аннанияз, твердо поставив стакан на стол, обратился к Порсы:
— Ну, давай, рассказывай.
Полицейский, изрядно сбитый с толку их странным поведением, уточнил:
— Про что?
— Про двоих на джипе, — без обиняков объяснил Аннанияз-Гурт.
Сапар между тем опять начал задремывать, сидя на стуле. Ему, бедолаге, досталось больше всех.
— Ну… Приехали какие-то двое, пришли к поднадзорной. Нет, они вместе с ней пришли… — Порсы сбивался и явно что-то не договаривал. — Ну, я зашел, спросил документы…
— Подожди, подожди, — поморщился Аннанияз. — Говори толком — что за поднадзорная, откуда эти двое взялись?
Чтобы облегчить участковому задачу, Аннанияз налил ему еще полстакана водки. Тот выпил, закусил. Прожевав, опять потянулся за бутылкой, но гость ладонью накрыл его стакан:
— Хватит! Рассказывай.
Порсы вздохнул и начал повествование. По его словам получалось, что вчера вечером он зашел проверить, дома ли поднадзорная («Э-э… у нас тут ссыльная живет, государственная преступница») — это входит в его обязанности как участкового. Поднадзорная оказалась дома, но на вопросы его отвечать отказывалась, вела себя дерзко, и даже грубо («Угрожала донос написать куда надо. Сплошная клевета!»). Когда Порсы пригрозил, что доложит о ее поведении по инстанции, преступница на него напала. Да-да, напала и стукнула бутылкой по голове («Откуда бутылка? Так она же алкоголичка!»), в результате чего он потерял сознание («Да нет, я бы, конечно, справился, но она сзади…»). А придя в себя и не обнаружив поднадзорной, решил устроить у ее дома что-то типа засады, чтобы застать ее врасплох с поличным… («С каким поличным? Ну, это так говорится…»). Так вот, просидев в засаде около часа, Порсы увидел, как она подъехала к дому в джипе, в сопровождении двух мужчин. Это подтвердило подозрения участкового, что она ведет развратный образ жизни, зарабатывая на пропитание проституцией, что для поднадзорных строжайше запрещено. Порсы выждал, пока они войдут, и самоотверженно ворвался в дом, чтобы арестовать всех. Их удалось застать врасплох (участковый, видимо, любил это слово), но, к сожалению, его пистолет был не заряжен, чем и воспользовались преступники. Они напали на него все вместе… особенно один… — при воспоминании об этом «одном» Порсы передёрнуло. А дальше он не помнит, потому что потерял сознание. Видимо, нападавшие решили, что он мертв, и не стали добивать. Поэтому участковый, можно сказать, чудом остался в живых.
Для Аннанияза рассказ пузатого участкового был прозрачен, как моча здорового младенца. Он сразу понял, зачем Порсы пришел вчера в этот домик и за что получил по своей тупой жирной башке бутылкой, которую сам же и притащил… Не понял только, зачем те двое оказались с поднадзорной? Может, она, правда, свои услуги им предложила?… Да нет же, нет! Что они первым делом спросили у Порсы? Где переночевать. Вот и они, наверняка, тоже…
Старый туркмен-уголовник уже устал до смерти, ему уже ничего не хотелось, кроме как упасть и уснуть. Голова отказывалась думать, глаза отказывались смотреть. Но вдруг он услышал, что в разговор вступил сын:
— Как они выглядели, эти двое?
Порсы, не обладающий большим литературным талантом, описал своих обидчиков как мог:
— Один — такой обычный, а второй… даже не знаю… Как гора!
Сапар, преодолевая сон, бесцветным от усталости голосом сказал:
— Отец, это они…
А старый Аннанияз-Гурт, который и сам давно уже это понял, неожиданно для самого себя ответил:
— Ну и хрен с ними… Давайте спать…
Утром он проснулся невыспавшийся и с чувством недоумения: матрас на голом полу, который после дикой гонки по пустыне показался ему мягче и желаннее любых перин, пустая комната почти без обстановки, умывальник у двери, под которым стоит на табуретке таз. Кто-то оглушительно храпел, и это был не Сапар, который лежал рядом с отцом на втором матрасе. Аннанияз оглянулся, и увидел Порсы, который спал на единственном в комнате диване, производя вышеуказанные звуки. Вот сволочь! Старый уголовник нашарил башмак и что есть силы, запустил им в участкового. Тот тревожно хрюкнул — и затих. Но не проснулся. А вот Аннанияз больше уснуть не смог, хотя спать еще хотелось зверски.
Итак, судьба все-таки вывела их на Терминатора. Старый уголовник испытывал немалый соблазн сделать вид, что ничего не случилось, и следовать дальше прямым курсом до Красноводска, а там на паром — и через Баку домой … Сапар, конечно, будет удивлен. Ну и черт с ним! Из-за его дурости они вляпались в эту историю. Хотя… Сам, конечно, тоже виноват. Так что же все-таки делать?
Его размышления были прерваны скрипом диванных пружин: заворочался толстый Порсы. Он встал, подошел к умывальнику, плеснул в рот воды, энергично пополоскал и выплюнул.
Следом проснулся Сапар, сел на матрасе и обвел комнату мутным взглядом.
— Попить ничего нет? — спросил он.
Его вопрос проигнорировали, как излишний. Тогда Сапар встал и тоже пошел к умывальнику. Тем временем Порсы торопливо собрался и пошел к двери со словами:
— Сейчас вернусь! Позвонить надо! И пива принесу! — последние, самые важные слова он выкрикнул уже с порога.
Отец с сыном кое-как умылись, сели за стол, на котором еще стояла тарелка с остатками осетрины, обляпанная пожухшей зеленью. Вокруг вились мухи, создавая вид совершенно отвратительный.
