Владимир Листов - Чекисты рассказывают. Книга 4-я
Она прошла по тротуару мимо подъезда, взглянув на табличку фирмы, затем вернулась и скрылась в подъезде. Минут через десять жалюзи на окнах опустились, еще через минуту появился Рубинштейн, а женщины все не было.
На четырех верхних этажах дома размещались различные торговые конторы, так что странная дама могла задержаться где угодно, но Гай почему-то испытывал такое ощущение, что целью ее прихода был именно «Импэкс», и у него шевельнулась тревога.
— К вам сейчас заходила молодая дама? — спросил он у подошедшего Рубинштейна.
— Да. С такими, знаете, глазами… — Старик пошевелил пальцами, не находя определения.
— Что она хотела?
— Поинтересовалась, может ли фирма взять на себя продажу недвижимого имущества и последующий перевод денег в Германию.
— Угу… — Гай продолжал смотреть на двери подъезда. Дамы не было.
Прошло еще десять минут, и вдруг он увидел ее идущей по тротуару широким солдатским шагом. Она появилась из-за угла соседнего с конторой дома, стоящего впритык, другая сторона которого выходила в переулок.
— Идите в «Палас» и ждите меня, — сказал Гай Рубинштейну.
Тот ушел. А Гай, проводив глазами непонятную даму, пока она не скрылась из виду, поспешил к дому.
Вверх до четвертого этажа вела солидная широкая лестница с пологими маршами, с частыми удобными ступенями. Поднявшись на четвертый этаж, он с площадки посмотрел вниз. Отсюда отлично была видна и входная дверь, и дверь конторы «Импэкс».
Пятый этаж явно был достроен позже. И лестница уже не та, и с площадки в обе стороны тянутся длинные коридоры, в которые выходят узкие двери маленьких каморок. Свет проходил через длинные стеклянные окна в потолке. Похоже на чердачные кладовые. А может, жилье для прислуги…
Гай пошел по левому коридору, в конце которого на торцевой стороне тоже была узенькая дверца. Открыв ее, он увидел коридор соседнего дома. Здесь было полутемно, горела лишь маленькая тусклая лампочка.
Гай прошел коридор насквозь и очутился на лестничной площадке пятого этажа соседнего дома. Спустился и вышел из дома в переулок.
Вот, значит, каким образом молодая дама появилась не оттуда, откуда он ее ждал.
Кто же она такая? Чего здесь искала?
Впервые за последние пять месяцев Гай выругал себя самым нещадным образом. Если какая-то смазливая дамочка сочла необходимым так тщательно исследовать место интересующего ее действия, то о чем же думал он?
В том, что эта дама имеет прямое отношение к предстоящим событиям, можно было не сомневаться. Оставалось только определить, какую роль она играет.
У швейцара Гай узнал, что оба смежных дома принадлежат одному хозяину, а коридор на пятом этаже сделан по настоянию пожарной городской охраны. Почему именно на пятом? Очень просто: на остальных четырех этажах уровни домов не совпадают…
Выпив с Рубинштейном чашку кофе и договорившись о контакте на завтра, Гай вернулся в отель.
Портье не очень удивился, услышав от графа вопрос, касающийся красивой дамы. Заглянув в книгу, он сообщил, что это Эрна фон Штиллер, студентка из Берлина. Цель ее приезда — занятия в городской библиотеке Амстердама.
Гай познакомился с нею за табльдотом — их места оказались рядом. Он изобразил склонного к пустой болтовне беспечного космополита-одиночку, шляющегося по свету в надежде убежать от скуки. Вставил и поместье в Новой Гвинее, обширное, но бестолково ведущееся, и надоевший Вавилон современности — Нью-Йорк, покинутый им недавно и, к счастью, навсегда… Однако Эрна фон Штиллер совсем не горела желанием поддерживать разговор в том легком взаиморасполагающем тоне, который с места в карьер взял этот легкомысленный граф. В тех местах его словоизлияний, где полагалась бы поощряющая улыбка, она лишь снисходительно кривила свои свежие, полные, яркие без помады губы. А взглянула на него только раз, и тем едва не оборвала его болтовню. Гай подумал: принадлежи эти глаза мужчине, он не хотел бы с ним повстречаться на узенькой дорожке.
Но все же они познакомились и жили в смежных номерах, а это уже кое-что…
Наконец появился Моссе с чемоданом из толстой зеленой кожи, и коридор второго этажа с этого момента уже не пустовал: кто-нибудь из немцев обязательно прохаживался по ковровой дорожке.
И уже к вечеру Гай установил непреложный факт: Эрна и Моссе связаны одной веревочкой. Трижды Моссе покидал отель, и трижды покидала его Эрна. Моссе посетил контору «Импэкс», почтамт и синагогу. У конторы и синагоги Эрна, следовавшая за ним незаметно, останавливалась ждать на улице, а в почтамт даже зашла. Гай отметил, что к аксессуарам ее скромного темного костюма добавилась непропорционально большая и тяжелая на вид сумка. В такой вполне мог уместиться и крупнокалиберный револьвер дальнего боя. Сумочка заметно оттягивала ей руку. Тому, кто видел эту дамочку воздушно двигавшейся по коридору «Карлтона» в элегантном сером костюме и белой шляпе, обязательно бросилась бы в глаза разительная перемена: она сделалась вдруг быстрой и решительной.
Визит Моссе в «Импэкс» был довольно продолжительным, и Гаю не терпелось узнать, о чем там шел разговор. Поэтому, проводив после синагоги Моссе и Эрну в отель и убедившись, что сегодня, за поздним временем, больше ничего существенного ждать не приходится, он отправился в «Палас», где условился встретиться с Рубинштейном.
Он весь день не ел и потому заказал плотный ужин, а затем уже повернулся к Рубинштейну:
— Ну?
— Вы хорошо сидите на стуле? — по своей всегдашней манере вопросом на вопрос отвечал старик.
— Ну, ну, не тяните.
— Герр Моссе, хотя я-то знаю, что это совсем не герр Моссе, — он не такой уж проходимец, как вы, может быть, себе думаете… Он почище!
— Короче можно?
Но Рубинштейн не спешил. С видом гурмана, которому в еврейском ресторане на Калверстраат подали петушиную печенку, жаренную в духовой печи на бумаге и приправленную нудлями, посыпанными корицей и тмином, он смаковал предстоящее удовольствие. И только полностью насладившись, приступил к делу:
— Герр Моссе интересуется достать голландский заграничный паспорт.
У Гая даже уши заложило — несколько секунд он не слышал оркестра.
— Что вы ему сказали?
— Что я могу сказать? Вы помните, что я сказал вам, когда вы попросили достать жетон гестапо: нужны деньги, много денег.
— Это все? Он ведь торчал в конторе битый час…
— Еще он спрашивал, могу ли я положить деньги в банк на имя какого-то одного человека.
— Ну?
— Я ему сказал: какая мне разница?
— И до чего же вы договорились?
