Мойра Янг - Храброе сердце

— Не знаю, куда идете вы, — говорю я. — Но я собираюсь идти тем путем.

— Эй! — кричт Лью со стороны деревьев позади нас. — Эй!

Он подбегает ко мне, его лицо-это сплошная черная туча. Томмо, как беспокойная собака следует за ним по пятам, ведя за собой Гермеса.

— Я думала, што ты не разговариваешь со мной, — говорю я.

— Это так, — говорит он. — Но ты больше не ступишь и шагу, пока мы не составим план.

Я начинаю двигатца вниз по склону. Траккер и Маив следуют за мной.

— У меня есть план, — говорю я. — Я направляюсь к Безнадеге.

— Ты понятия не имеешь, где это, — говорит Лью. — Оно может быть где угодно.

— Оно находитца в поясе бурь, — говорю я. — Лилит рассказала мне. В любом случая, я тоже не знала, где ты был, но мне удалось найти тебя.

— Это правда, — говорит Эмми.

Лью стоит на вершине горного хребта, сложив руки на бедрах. Он смотрит вниз на нас с Маив. Мы продолжаем идти.

— У вас нет лошадей, — кричит он.

— Мы раздобудем их позже! Украдем! — кричи я ему обратно. — Возвращайся к Змее, Лью. Забирай Гермеса, Эмми и Томмо с собой. Возвращайся. За мою голову назначена цена, со мной вам будет небезопасно.

— Я знала, што у меня была причина, по которой ты понравилась мне, — говорит Маив.

Мы скользим вниз по щебню последние несколько футов в нижней части хребта. Мы начинаем бежать в тот же момент, когда оказываемся на равнине. Злой крик Лью преследует нас.

— Саба! Вернись сейчас же! Саба!

Мы бегом пересекаем равнину.

Траккер первый чувствует это. Стук копыт позади нас. Мы не пробежали и пяти минут. Он останавливаетца, смотрит назад на путь, который мы только што прошли. Он гавкает. Мы с Маив тоже останавливаемся.

— Черт возьми, — говорю я.

— Не притворяйся, што ты удивлена, — говорит она.

Неро садитца мне на плечо. Мы ждем.

Я не хочу, штобы они приходили. Правда не хочу. Было бы лучше для всех, если бы они делали то, што я им велела.

Гермес скачет в поле нашего зрения. На его спине сидят Томмо и Эмми.

— Саба! — кричит Эмми. — Маив!

Гермес подбегает и толкаетца носом в мою голову.

— Где он? — спрашиваю я.

— Он идет, — говорит Томмо. — Он говорит, што он не самоубийца.

Они смотрят на меня. Я смотрю на них. Они не выглядят счастливыми. Не думаю, что и я такой выгляжу.

— Мы идем с тобой, — говорит Эмми.

— Да ну! — говорю я.

Новый Эдем

Мы идем на восток молча.

Лью решил и дальше сердитца на меня и психовать. Это как путешествовать с грозовой тучей. Одной из тех, што висят низко, нагнетая. Она все висит и висит над головой и давит, до тех пока у всех не начинаетца головная боль. Я не обращаю на него внимания. Мы с Маив держим быстрый темп. Эмми едет на Гермесе. Томмо держитца рядом с Лью.

Нам нужно как можно скорее раздобыть какое-нибудь средство передвижение. Но нам никто не встречаетца по дороге. Не видно ни домов, ни поселений. Только бесконечный лес мертвых красных деревьев.

Эмми пытается завязать с кем-нибудь из нас непринужденную беседу. Но в ответ лишь слышит ворчание или тишину, и она довольно быстро сдаетца. К середине утра, мы в дороге, как минимум, уже часов пять. Лью первый прерывает молчание.

— Мы раздобудем коней! — Он говорит в такой саркастической манере, которую я терпеть не могу. — Мы украдем их! Вот здорово-то, Саба, каких лошадок берем? Тут же такой выбор!

— Заткнись, — говорю я.

— Это ты заткнись, — говорит он, — со своими тупыми идеями.

— Если я такая глупая, то почему ты здесь? — отвечаю я. — Почему ты пришел, Лью?

— Потому што ты скоро узнаешь, каков на самом деле Джек, — говорит он. — А когда ты это выяснишь, тебе понадоблюсь я, штобы поднятца с земли, на которую ты рухнешь с небес.

— Иди к черту, — говорю я.

— А мне и не надо, — говорит он. — Я уже там.

Полдень. Ожесточенное оранжевое солнце сжигает землю. Мы подходим к перекрестку вдоль которого растут несколько старых фруктовых деревьев. Они единственные живые существа, которые повстречались нам на дороге. Мы спорим о том, какой путь будет короче. Пока они продолжают обсуждать это, я направляюсь на восток. Всегда на восток.

Кто-то кричит. Лью. Я замедляю шаг. Останавливаюсь и оборачиваюсь. Он все еще на распутье, махает своими руками над головой и кричит што-то мне. Мы смотрим друг на друга на расстоянии. Наконец, ругаясь, я возвращаюсь обратно, штобы разобратца что к чему.

Все сели и спрятались в тени деревьев.

— Чего это вы удумали? — спрашиваю я. — А ну подъем!

— Я требую отдыха, — говорит Лью. — Мы все уставшие и голодные и хотим пить. Ты тоже, если ты только признаешь это. Но ты так чертовски упряма, что скорее умрешь от истощения, чем признаешь это.

— У нас нет времени, — говорю я.

— Вот жалость-то, — говорит он.

— Ну ладно, — говорю, — пять минуток. И ни секундой больше.

— Я скажу, когда нам выдвигатца, — говорит он.

— Я скажу! — рявкаят Маив. — Чертивасподери!

Я бросаю взгляд на Лью. Я не сажусь. Я вытираю свое разгоряченное лицо и потную шею косынкой. Томмо достает еду из моей сумки. Сушенные кусочки оленьего мяса, несколько горсток ягод и горстку орехов. Он отделяет половину, а остальное откладывает на потом. Такая скудная пища ели жуетца, но мы продолжаем есть. Я отдаю свой кусочек оленины Траккеру, двое других животных едят то, што смогли найти. Гермес щипает печального вида траву. Неро грызет червивые кислые фрукты.

С юга дует песчаный суховей. Небо белое и пронзительное, утопает в тяжелых валунах. Никто не переговариваетца. Мы натягивает наши чалмы пониже. Мажем жиром наши пересохшие губы.

Я хожу взад и вперед. Слышитца тоненький голосок внутри меня. Совсем скоро он кричит так громко, што я удивляюсь, что никто другой не слышит его.

«Иди же! — кричит голосок. — Иди! Иди! Иди! Джек в беде. Он нуждаетца в тебе. Уезжай на Гермесе. Прямо сейчас! Они не могут остановить тебя. Давай, действуй!»

Это постыдно. И я знаю это. Это по моей вине они здесь. Это они изза меня в опасности, а ни из-за кого-то другого. Но все-таки.

«Давай же! Уезжай! Што они сделают, пристрелят тебя?»

— Даже не думай об этом, — говорит Лью.

— Чего? — спрашиваю я.

— Даже не думай о том, што задумала. Думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь, но ты думаешь так громко, што я слышу о чем. Поэтому, даже и не помышляй об этом.

— Я ни о чем не думаю, — говорю я.

— Э-э, нет, думаешь, — говорит он.

— Не думаю.

— Думаешь.

— Эй! — я пялюсь на него. — Я очень хорошо знаю, што творитца в моей голове. Знаю, што к огорчению других людей, они не могут сказать про себя тоже самое.