Юрий Федоров - Искатель. 1967. Выпуск №5
Негромкий щелчок нагана Зари — и лошадь тяжело рухнула, но, падая, обер-лейтенант успел трижды нажать на спуск. Трое из навалившихся на офицера, и в их числе Пельменных, легли под пулями.
Володя Заря, еще в Севастополе подружившийся с моряками-десантниками, старательно разучивал с ними приемы рукопашного боя. Он в два скачка настиг охранника, перехватил ствол «шмайссера», рванул на себя и в сторону, сильно и точно ударил коленом. Гитлеровец сложился, как перочинный нож.
Набегавшего второго конвоира Заря, не разворачивая выхваченного автомата, встретил резким тычком затыльника в переносицу. Разом ослепшего фашиста он отбросил в смертельные объятия пленных.
Не прошло и минуты, как на дороге не осталось ни одного живого фашиста. Короткая команда Самусева прервала объятия, бессвязные слова благодарности:
— Немедленно в лес! Очистить дорогу! Чтоб ни единого следочка не осталось!
Собрались в глубине лесополосы, шагах в ста от тракта. Подсчет трофеев занял немало времени. Помимо оружия, снятого с перебитых охранников, в бричке оказалось несколько коробок с автоматными обоймами, ракетница с патронами к ней, десятка три гранат, сухой паек конвоиров, две канистры отличной питьевой воды.
Мы с Машей хлопотали около раненых, обмывая, накладывая и меняя повязки. Пленный командир оказался комиссаром батальона. Приложив к разбитой макушке мокрый платок, он присел с Самусевым под раскидистой алычой.
Коротко обрисовав положение на этом участке фронта, познакомив с историей группы пленных, батальонный поднял глаза на Самусева.
— Вопросы есть?
— Вместе будем прорываться, товарищ комиссар?
— Оно хорошо бы, — комиссар отмахнулся от овода, норовившего умоститься на рассеченную бровь. — Да только раненых у нас много. Быстрого темпа не выдержим. Думаю иначе. Отберем сейчас из наших кто покрепче, нарядим во фрицевское. Дисциплина у них слава богу, службу знают. При офицере, если кто и обратится, так только к старшему. А я у «заклятых друзей» два года в торгпредстве проработал. Любопытного отбрею, как ганноверский унтер. Два десятка автоматов, конечно, не один. Только пока мы друг другу не в помощь. Вы, кстати, тоже немецкую форму захватите. Сгодится. — И, тяжело поднявшись, комиссар начал стягивать гимнастерку.
Час спустя на дороге, где осевшая пыль уже прикрыла красно-бурые потеки, вновь выстраивались «пленные». У троих — в центре, в хвосте и в голове колонны — под шинелями и драными плащ-палатками были спрятаны автоматы. На повозке рядом с комиссаром, надевшим форму обер-лейтенанта, сидели два ездовых — лучшие гранатометчики. Восемь тщательно выбритых, отмывшихся «конвойных» окружали с виду по-прежнему жалкий, но теперь уже не беспомощный строй «военнопленных».
На прощанье комиссар крепко обнял Самусева, сунул ему в карман впопыхах написанную записку.
— У вас шансов больше, дойдешь — передашь по начальству. Ну, будь! Не рискуй безоглядно, а вот так. По-умному. Чтобы мы их, а не они нас. И еще — сумку обер-лейтенанта, этого, что меня допрашивал, тебе оставляю. Крепко береги. Я полистал — бумажки там стоящие. Покойник из абвера был. Давай. — И, круто развернув Самусева, дружески подтолкнул его.
Колонна тронулась.
Через полчаса и мы покинули место недолгого привала. Первая после госпиталя победа была одержана.
Спустя три часа остановились на отдых. Продвигаться стало опасно — лесополоса разреживалась около небольшого хутора. Поразмыслив, Самусев отвел группу обратно в глубь леска, а сам с Зарей и Машей ползком выбрался на опушку. Отдаленный, ленивый перебрех хуторских псов успокаивал. В занятых оккупантами селениях Шарики и Бобики быстро усваивали необходимые нормы поведения, втихую прятались по задворкам. И все же Самусев решил не рисковать.
— Вот что, Маша. Пойди возьми пару нижних рубах, рукава обрежь, сметай хоть наспех какую-то юбчонку. Платок, майку вместо гимнастерки, охапку хвороста. Мы пока за хатами понаблюдаем.
Маша уползла. Заря и Самусев затаились под кустами. Низкое басовитое гудение заставило вздрогнуть обоих. Вскинув голову, Самусев чертыхнулся. Тяжелый мохнатый шмель с золотистыми комочками обножек на задних лапках с ходу залетел в паучью сеть, заворочался в липких нитях, с усилием — выпутался, устремился дальше.
— Лихой, бродяга, — с завистью вздохнул Заря. — Вот бы нам так же, по-шмелиному!
— Так и будет, — уверенно ответил Самусев. — Сейчас Гансам не до тыла. Рвутся очертя голову. Линии фронта нет, есть соединения на марше. А мы — где мимо, а где и через… Думаю, пройдем.
— Ну-ну, — Володя сорвал шершавый листок щавеля, вкусно причмокивая, стал жевать. — А хорошо ли девчонку посылать, может, я лучше?
— Косы, — недовольно буркнул Самусев. И, видя, что Заря не понял, пояснил: — Косы у нее не стрижены. Зоя — та под мальчика, ее могут опознать. А Иванова сойдет за местную. Сапоги, правда, но на Кубани и женщины в сапогах ходят. Ты из «шмайссера» метров на сто не промахнешься?
— И за двести поручусь.
— Видишь стожок? Перед тем как Маше идти, займешь там позицию. На случай чего. А мы вас отсюда подстрахуем. Эшелонированная, значит, будет оборона. Все по тактике.
Почти двухчасовое наблюдение окончательно успокоило обоих. За все это время из крайней саманной хатенки вышла только одна женщина, видно, немолодая, с палочкой и коромыслом. А когда Маша в своем кустарном туалете, похожая не то на нищенку, не то на ряженую, готова была отправиться в путь, со двора выехала телега, запряженная красно-бурой коровой. Она двинулась прямо к полосе.
— Отставить разведку, — довольным голосом произнес Самусев. — Будем вести гражданскую дипломатию.
Женщина, погонявшая корову длинной хворостиной, время от времени нагибалась, сгребала в охапку кое-где золотившуюся на стерне солому, бросала ее в телегу. Видно, хутор отапливался, а может, и кормился остатками не очень тщательно убранного хлеба. Вблизи хутора стерня была чистой, прибранной. Здесь, ближе к полосе, еще лежали сухие валки необмолоченной пшеницы.
Женщина постепенно приближалась к опушке. Когда до нее оставалось не больше полусотни шагов, Самусев легонько тронул Машу за локоть:
— Давай!
Завидев поднявшуюся из-за кустов Иванову, казачка настороженно остановилась. Негромкий разговор, и Самусев с облегчением вздохнул — обе направлялись к опушке.
Как оказалось, немцев на хуторе не было. Заезжали, видно, разведчики, на мотоциклах и бронетранспортерах, однажды побывали и танкисты, но подолгу не задерживались.
