Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит
– Да-да, сэр, – поспешил вставить я. Руку, протянутую навстречу Локхарту, который так ее и не пожал, я поскорее повернул ладонью вверх и предложил Берлу сесть. – Для нас будет честью пропустить с вами стаканчик.
Не знаю, помогли бы нам простые извинения, но извинения, сдобренные обещанием алкоголя, Локхарт принял благосклонно.
– Ну что ж… ничего страшного, – пробормотал он, опускаясь на свободный стул рядом со мной. На лицо старика вернулась улыбка, хотя уже не столь широкая и с оттенком горечи. – Кто узнает старого Берла Локхарта в этой сбруе?
Действительно, в мятом конторском костюме – не говоря уже о щетине и мутных глазах – Локхарт вовсе не походил на галантного ковбоя-детектива, каким его изображали в журналах. Однако в грошовых романах сыщики то и дело выдают себя то за просоленных морских волков на деревянной ноге, то за слепых нищих, то еще за кого, – может, и сейчас Берл специально вырядился таким образом.
– Скажите, мистер Локхарт, – я подался к нему поближе и понизил голос, – вы что, маскируетесь?
Локхарт поднял на меня кустистую седоватую бровь, видимо пытаясь понять, не насмехаюсь ли я снова.
Убедившись, что я говорю серьезно, он угрюмо хмыкнул и согласился:
– Пожалуй, можно и так сказать. На дворе новый век, парни. Одного пороха и храбрости уже мало: сейчас всем подавай «ключевые улики», «дудукцию» и прочие штучки. Теперь у настоящего сыщика должно быть в рукаве больше трюков, чем у чертова фокусника из шапито. Грим, хреновы увеличительные стекла, колбы, горелки и прочая том-эдисоновская дребедень. Надо, мол, быть современным. Все должно быть по науке. – Локхарт продемонстрировал нам свое отношение к новомодной научности, харкнув на пол. – Задницы надушенные, – добавил он на случай, если мы не поняли. – Ладно… где выпивка-то?
Хотя у брата из ушей буквально вырвался пар от вскипевшей крови, Старый оставил косвенное оскорбление в адрес мистера Холмса без ответа.
– Что будете пить? – спросил он.
– Виски. Два, чтобы было чем запить.
Густав повернулся ко мне и кивнул в сторону стойки:
– Ну, ты слышал.
В обычных обстоятельствах я бы откинулся на спинку стула, забросил ноги на стол и сказал: «Конечно, слышал… и мне то же самое». Но поскольку обстоятельства были не совсем обычные и крайне неловкие, пришлось воздержаться, чтобы не подливать масла в огонь.
– Два виски, сию минуту, – жизнерадостно подтвердил я, вскочил и направился к стойке.
Потный, с отвисшим брюхом бармен вовсю пялился на наш столик, поэтому, сделав заказ, я спросил, действительно ли угощаю выпивкой самого́ великого Берла Локхарта.
– Да, это он, Локхарт… хотя насчет «великого» не скажу. – Бармен извлек два немытых стакана и принялся наполнять их коричневатой, воняющей перцем жидкостью, которую бесстыдно выдавал за виски. – Заявился сюда еще вчера днем с двумя пинкертонами из местных. Да и заночевал бы здесь, на полу, если бы они его не выволокли.
– Не говорил, зачем приехал в город?
Бармен покачал головой.
– Сказал только, что по какому-то секретному делу… но сам не стал секретничать. Я сперва подумал, что шпик вынюхивает Майка Барсона и Оги Уэлша, раз уж за их головы обещали награду по десять тысяч. За последние шесть месяцев ребятки грабанули четыре поезда недалеко от Огдена, и некоторым кажется, что отсюда и надо начинать охоту.
К упомянутым некоторым относились почти все газеты страны. Компашка Барсона и Уэлша, она же банда Лютых, той весной остановила столько поездов Южно-Тихоокеанской железной дороги, что им впору было вступать в профсоюз железнодорожников – мы со Старым в поисках новых рассказов о Шерлоке Холмсе уже натыкались на книжонки с названиями вроде «Барсон и Уэлш: робингуды железных дорог». Наши родители были фермерами, поэтому мы не питали нежных чувств к железным дорогам и не особенно переживали, что ЮТЖД не удается выдернуть эту занозу. Я даже скорее был на стороне занозы.
– М-да, не думаю, что Лютым стоит особенно переживать по поводу Локхарта, даже если он их догонит, – сказал я бармену.
– Это точно. Только глянь на него.
Мы украдкой покосились на проспиртованного пинкертона, который распинался о чем-то перед моим братом, не удостаивая нас внимания. Интерес Локхарта был целиком и полностью сосредоточен на стаканах, стоявших на стойке передо мной. Он буквально пускал слюни.
– Ему только бы самому поскорее догнаться, – заметил бармен.
– Раз так, не буду заставлять его ждать.
Я бросил на стойку пару монет, сгреб стаканы и двинулся обратно к столику.
Когда я подошел, Локхарт вещал что-то про «Джей с крестом» – техасском ранчо, где мы с Густавом работали несколько лет назад. Как оказалось, Локхарт сам отпахал там один сезон перед тем, как заделаться пинкертоном. Общие воспоминания расположили старика к нам, и он принялся занудно, в мельчайших подробностях описывать само ранчо и окружающую его местность, которую мы знали не хуже, а то и лучше него. Я поставил перед ветераном сыска стаканы, сел и стал старательно изображать интерес.
– Эх, были времена, парни, – завершил Локхарт пространный рассказ о перегоне скота, которым мы со Старым и сами занимались все последние годы. – Ни тебе колючей проволоки, ни железных дорог. Теперь все изменилось… и перемены уже не остановить.
Локхарт собрался было опять харкнуть на пол, но передумал и решил перебить горечь во рту, высосав последние капли виски.
– Господи, – вздохнул он, – сплошь перемены и перемены, конца-краю не видно.
– Людям тоже надо меняться, – возразил Старый.
– А это как понимать? – резко перепросил Локхарт, несмотря на только что заплетавшийся язык.
Я поспешил разъяснить замечание Густава, пока брат не испортил дело честным ответом.
– Да мы сами только об этом и думаем, мистер Локхарт. Пора менять работу – вот как вы в свое время. Скот перегоняют все меньше и меньше. Бродячие ковбои вроде нас больше нигде не нужны. Вот мы и решили попытать счастья в «Пинкертоне». Если такой славный ковбой, как Берл Локхарт, поменял профессию – ну, может, и у нас получится.
Конечно, Берл Локхарт был так же далек от страсти Старого к детективничанью, как волосы у меня на заднице от марша Шермана[3]. И Локхарт без труда дедуцировал бы это, если бы заметил, как брат злобно уставился на меня в тот момент.
К счастью, пожилому пинкертону и так уже было на кого уставиться: к нашему столику приблизился щегольски одетый тип в котелке.
– Пора, Локхарт, – объявил он. – Он уже здесь.
– О, явился не запылился? – огрызнулся Локхарт. – Ну, пусть подождет минутку, черт его дери, я еще не закончил с ребятами. – Он принялся шарить по карманам, но на свет появлялись лишь комки свалявшейся пыли и труха, и лицо старика начало наливаться краской. – Дайте же кто-нибудь карандаш, мать вашу.
Хлыщ в котелке достал из кармана жилетки клочок бумаги и огрызок карандаша, и Локхарт выхватил их у него, выругавшись себе под нос.
– Да-да, сэр… у старого Берла Локхарта еще есть друзья… – бормотал он, чирикая карандашом.
Закончил он эффектно: поставил несколько точек, вонзая карандаш в стол, как нож. Затем сунул бумажку мне и, покачнувшись, встал.
– Вот! Простите, устроиться в «Пинкертон» помочь не могу. Честные старомодные служители закона вроде меня, привыкшие обходиться револьвером, этим крючкотворам больше не нужны. Но уж поверьте мне: с такими соплежуями и связываться не стоит.
Пронзив взглядом прибывшего за ним посланца, старик сунул огрызок карандаша к себе в карман и побрел прочь.
– Спасибо вам, мистер Локхарт! – крикнул я ему вслед, еще даже не зная, за что именно благодарю.
Хлыщ задержался рядом со мной и братом. Слегка сдвинув котелок на затылок, он смерил нас холодным взглядом.
– Хотите стать пинкертонами?
– Хотим, – подтвердил Старый.
Тот покачал головой и фыркнул.
– Лучше телятам хвосты крутите, ковбои. – И он пошел вслед за Локхартом к двери.
Я уже собирался объяснить, чем лучше заняться ему или, точнее, что именно засунуть себе
