Солдатские небылицы - Геннадий Русланович Хоминский
Но это всё прелюдия. Рассказ не о том. Вернее, о том ПХД, когда случилась эта история. После утреннего развода мне удалось ускользнуть от коварного взора старшины и подбежать к начальнику штаба. Дело в том, что я был химиком-инструктором в дивизионе и подчинялся напрямую начальнику штаба. В подчинении у меня никого не было и это было большим плюсом в моей жизни. Так вот, после развода я подхожу к начштаба и говорю: «Товарищ майор, у нас предстоит проверка склада, звонил нач/хим полка. Нужно пойти навести там порядок, а то после последних учений всё разбросано, времени не было собрать». Естественно, майор дал добро, и я, с высоко поднятой головой, прошагал мимо старшины, который судя по выражению лица имел на меня виды. К сожалению, начштаба не всегда бывал так благосклонен и зачастую говорил: «Хорошо, только со старшиной согласуй». Это было всё. Я был припахан на целый день. Но сегодня солдатское счастье мне улыбнулось, так как начштаба очень не любил проверки, которые проводил время от времени нач.хим полка. Вообще нач.хима полка не любили все начальники штабов всех дивизионов, так как справедливо считали того бездельником, мешающего им, начальникам штабов, заниматься боевой подготовкой. А плохой рапорт от нач.хима мог доставить массу проблем и командиру и начальнику штаба дивизиона. Вообще у нас была такая поговорка: «У нас в полку стоят три дуба – нач.хим, нач.физ, начальник клуба». Но что-то я опять не о том.
Так вот. Я оделся и вышел на улицу. Погода благодать. Светит солнышко, морозно, ветра нет. Топаю себе на позицию и радуюсь жизни. Меня догоняет мой дружок Лёха. Тоже дед. «Геша, что делать будешь?» – спрашивает он. Меня почему-то звали в части Геша.
– Да ничего. Сейчас на склад, да до обеда продрыхну.
– Я с тобой, а то ком.взвода не даст спокойно отдохнуть.
Лёха был зам.ком транспортного взвода. В подчинении около 20 солдат и штук пятьдесят машин ЗИЛ-131. Так что дел хватало, но поскольку он уже дед, то работать хронически не хотел. Были у него два командира отделений, вот на них он всю работу и спихивал.
– Пойдём, какой базар, места хватит, – ответил я.
Мы пришли на склад, где у меня хранились противогазы, ОЗК (общевойсковой защитный комплект) и прочая химическая хрень. Я достал из ящика старенький чайник, пачку заварки, сбегал на улицу, набрал снега. Чайник примостил на батарею, чтобы снег растаял. Посидели, поболтали. Когда в чайнике появилась вода, включил его и вскоре он закипел. Заварили чай погуще. Только собрались почифирить, как в дверь постучали условным стуком. Пришёл Серёга, тоже наш дедок. Выпили по кружечке чайку и пошли на улицу покурить. Разговор зашёл за машины, и я предложил поехать покататься. Возражений не было, и мы втроём отправились в бокс, где стояли ездовые машины. Как я говорил, машин было штук пятьдесят, но ездовых, то есть готовых к поездкам, было штук десять, остальные на консервации. Лёха пошёл в бокс за машиной, а мы с Серёгой остались ждать его около кочегарки. Вскоре он к нам подъехал, мы втроём уселись в кабину и поехали по дороге вдоль ограждения позиции. Это километра три. Ездили по очереди. Затем нам попалось интересное развлечение. В одном месте дорога делала плавный поворот на девяносто градусов и за поворотом, метрах в десяти был переезд через короб. Что такое короб, кто бывал на Севере знает. Дело в том, что на Севере водопроводные трубы в землю не закапывают, а укладывают на стойки высотой с полметра от земли, утепляют чем можно и забивают в деревянный короб. Где нужно проходить людям, делают лесенки, где ездят машины, насыпают переезд. То есть делают бугор высотой с метр по которому машины переезжаю через короб. Так вот, как мы выяснили, этот переезд является хорошим трамплином. Нужно только получше разогнаться. А седельный тягач ЗИЛ-131, это резвый конь о шести ногах. Но как мы не пытались на нём прыгнуть через короб, толком ничего не получалось. Десяти метров для разгона даже такой машине было маловато и как мы не давили на газ, машина просто переезжала через короб. Переезжала, лихо подпрыгивая, но колёса не отрывались от снега. Это мы с Серёгой видели, наблюдая сбоку, как Лёха прыгал в кабине, вцепившись в руль. Лёхина задница отрывалась от сидения, голова билась о крышу, но колёса отрываться никак не хотели. Оставалось одно – начать разгоняться до поворота дороги. Но это уже не просто. Поскольку идея была моя, то и испытывать первому мне. Я отъехал от поворота подальше, развернулся и начал разгоняться. Скорость нарастала, поворот приближался и не казался таким простым. Нервы не выдержали, и я перед поворотом тормознул, повернул, снова полный газ, машина влетает на трамплин, но, увы, несмотря на явно более высокую скорость, отрываться от снега не захотела. Ко мне подбежали Лёха с Сергеем. Глаза горят. Каждый хочет попробовать сам. Меня назвали трусом, который боится повернуть на скорости. Я их вытолкал из кабины и сказал, что первая попытка не в счёт. Они согласились, и я подготовился к новому заезду. Разгоняюсь что есть мочи, перед поворотом не торможу, только сбросил газ и сразу за поворотом снова резко нажал на педаль. Подлетаю к трамплину, аж страшно. Вцепился в баранку, жму на газ со всей силы и чувствую, как машина отрывается от земли и летит. Сильный удар при приземлении. Остановился и выскочил к пацанам. Машина пролетела метра полтора, это видно даже по колее. Хотя мне показалось, что летела очень далеко и долго. Затем за баранку садились и Лёха, и Сергей, но результаты были примерно одинаковые. У кого-то чуть больше, у кого-то чуть меньше. Но не существенно. Продолжалось это с полчаса. Увлеклись и не заметили, как к нам подошёл дежурный по позиции, молодой летёха. Лейтенант Падалко, вот же угораздило его получить такую фамилию, прибыл к нам из училища недели две назад. «Вы что здесь, салабоны, за гонки устроили. На губу захотелось?», – это он нам. «Да пошёл ты, сам-то на год старше меня, а на Севере вообще две недели,
