Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома - Сергей Александрович Милушкин
— Можно? — спросил часовщик. Он был очень старым. Я бы дал ему лет сто пятьдесят, если бы это было возможно.
Мы со Светой посмотрели друг на друга и одновременно кивнули. Старик с величайшей осторожностью взял часы, взвесил их на руке.
— Здесь не хватает… одной… нет, двух шестерен…
У меня по спине пробежал холодок.
— Так вы нас ждали? — спросил я и мой голос в этой торжественной тишине прозвучал как-то кощунственно.
Старик с трудом оторвал взгляд от часов.
— Ждал? — он усмехнулся. Я бы не назвал это улыбкой и снова по коже пошел мороз. — Вас? Это вряд ли… Я их ждал… — И он снова взвесил часы на руке.
Света под прилавком дотронулась до моей руки.
НЕ СПИ, КРУГОМ ЗМЕИ
Он ждал часы. Ждал их и, возможно, только их и никого другого. Или ничего другого. В таком случае, мы могли оказаться здесь лишними.
— Вы можете их починить? — спросила Света. Мне показалось, что ее голос слегка вибрировал — то ли от волнения, то ли от злости и негодования.
Не ответив, часовщик надвинул на глаз толстую линзу в латунной оправе.
— Так… — прошепелявил он, — дайте-ка посмотрю… — он перевернул часы и уставился на заднюю крышку. — Ага… — сказал он, приподнял свой окуляр и посмотрел на нас. — Не наши…
— Что?! — дернулась Света. — Вы меня забыли? Я приходила к вам… давно правда. Еще в школе. Передо мной парень стоял и забирал…
Мужчина склонил голову. Глаза его затуманились.
— Я помню… — сказал он после долгой паузы. — Я все помню. Это было 18 марта 1997 года. Сейчас… подождите.
Он положил часы на вытертый до блеска дубовый прилавок, прошел в глубь закутка, кряхтя нагнулся — там стояла старая этажерка с ящиками, инструментами, деталями, а на нижней ее полке я заметил стопку журналов. Старик вынул один из середины, провел пальцев по белесой наклейке.
— Нет, раньше, — сказал он, вставил журнал назад и вытащил другой. — Вот, то, что надо.
Это была канцелярская книга с красной дерматиновой обложкой. Сверху я заметил наклейку с цифрой «1997».
Он подошел к прилавку, пролистал журнал до середины. Откинул пару страниц, потом снова вернулся.
— Нашел, — сказал он бесцветным голосом. — 18 марта 1997 года, заказ № 1575, золотые часы «Чайка». Забрал Антон Михайлов… Летняя, 17… статус: «возврат». Молодой человек… — часовщик приподнял свою линзу и посмотрел на меня, — …очень на вас похожий, только помоложе… забрал часы, как сейчас помню. У меня не было запчастей. Я попросил его прийти через пару месяцев.
— Стойте! — воскликнула Света. — А я? Я же за ним сразу стояла, — она кивнула в мою сторону. — Я сдавала такие же… часы «Чайка». Вы разве меня не помните?! — ее голос дрожал.
Старик снова посмотрел в журнал, перевернул его и показал пальцем на ровные, будто бы напечатанные буквы.
— Вот, смотрите, тут все верно. Ми-хай-лов… — по слогам прочитал он. — Больше в тот день такие часы никто не сдавал и не забирал.
— Как же так? — пробормотала она обескураженным голосом. — Ведь мы там вместе…
Смутная догадка пробежала в моем взрывающемся мозгу. Я повернулся к Свете.
— Где ты вообще взяла часы? Откуда они у тебя?
— Это мамины… ей… кажется, их подарила сестра, моя тетя Лена. Она работала… на каком-то заводе. Но мама их никогда не носила, а мне они очень нравились, и я всегда мечтала их заполучить. В классе седьмом я обнаружила, что они не работают и понесла их в ремонт втайне от матери. Если бы она узнала, мне бы не поздоровилось, мягко говоря.
— Понятно. А ты вообще помнишь детский сад? Помнишь белобрысого паренька, который запускал солнечных зайчиков во время тихого часа. Все спали, а ты закрывала рот кулачком, чтобы не засмеяться. Ты помнишь это?
— Да… — вдруг ответила Света. — Помню… Неужели… это был ты? — она посмотрела на меня, будто бы впервые увидела.
Я кивнул, хотя до конца не верил, что это возможно.
— И потом, ты говоришь, что отнесла часы и встретила в мастерской меня? Но я никогда здесь не был. Я не приносил в ремонт часы. После того, как я собрал их по крупинке на асфальте, я больше их никогда не видел. И не хотел их видеть! — Я посмотрел на часовщика. — Сюда приходил другой человек. Ты сдавала свои часы…
Света пошатнулась, и я успел схватить ее за локоть. Осторожно привлек к себе. Оглянувшись, в углу помещения я увидел стул, подвел девушку, усадил и опустился на корточки.
— Ты… сдавала свои часы не здесь. Света… ты не отсюда, ты… наша, ты оттуда же, откуда и я! Ты — та самая, ради кого я раскурочил золотую «Чайку» и заварил всю эту кашу.
Ее лицо побелело.
— Можно воды? — обернулся я к часовщику.
Старик исчез из окошка, я услышал шипение, а через секунду на прилавке показался стакан.
Света взяла стакан, сделала глоток воды.
— Значит я… мне всегда казалось, что здесь что-то не так. Вроде бы раньше, когда-то, в другой жизни — было одно, а потом стало по-другому. Но что изменилось — я не понимала и всегда скрывала, что со мной творится, хотя это было нелегко. Я думала, у меня какое-то психическое расстройство. Раздвоение личности. А оказывается, я…
Я улыбнулся, попытавшись вложить в эту улыбку все самое лучшее и доброе, что еще осталось во мне — того солнечного зайчика, который до сих пор в самые трудные моменты нет-нет да появлялся — уже не такой яркий, не такой быстрой, но я всегда был уверен, что он есть, несмотря ни на что.
— Значит… ты — настоящий и я… — настоящая… и все, что мне казалось — все это было на самом деле, я — никакая не больная?! — всхлипнув пролепетала Света, взяла мою руку и уткнулась в нее. Теплые горячие слезы стекали по моим пальцам и капали на дощатый пол.
— Ты настоящая, — тихо сказал я. — Самая настоящая из всех.
— Этого не может быть… я до сих пор не могу поверить… — твердила она и я, если честно, с трудом сдерживал комок в горле.
Все это время, все эти годы она была тут одна, не зная, что с ней творится, — она считала себя сумасшедшей и все же, благодаря или вопреки ударам судьбы — столько достигла.
— Я устроилась в «Чайку», потому что хотела стать сильнее… — продолжила Света. — А потом стали появляться все эти истории о людях «оттуда». О них говорили на кухнях, печатали в желтых газетах невероятные истории, и я
