Олесь Донченко - Карафуто

— Какую подписку?

— О, говорю же, что только инструкция заставляет меня беспокоить вас. Подписку, что даже здесь, в пределах лаборатории, вы никому не скажете ни единого слова о том, что здесь увидите и услышите.

Володя медленно взял у Фудзити авторучку, внимательно прочитал заранее приготовленный текст и поставил под ним подпись: Петр Хабаров.

ЖЕЛЕЗНЫЕ ДВЕРЦЫ

Когда Фудзита ушел, Володя лег на матрас и попробовал заснуть. Не спаслось. За стеной слышался однообразный гул. Юноша подумал, что это работает динамо-машина.

В каморке стояла духота. Матрас пришлось оттянуть от стены, так как она была горячей.

«Сюда бы посадить господина профессора! — подумал юноша. — Нагрелся бы».

Володя подошел к двери и открыл ее. Прямо перед собой он увидел лесенку, ведущую наверх, слева — еще одну дверь, над которой едва светила электрическая лампочка.

Володя прислушался. Именно за этой дверью возникал тот однообразный гул, который долетал до каморки.

Какой-то миг юноша стоял в нерешительности, а потом дернул дверь на себя. Она отворились, и Володя оказался в большом подвальном помещении среди гудения и шипения пара. Освещенные розовыми вспышками, перед топками могущественных котлов суетились рабочие в кожаных фартуках. Черной широкой полосой бежал ременной шкив воздуходувки. Щелкали дверцы топок: две вагонетки, грохоча колесиками, то и дело подвозили дрова; шипел, свистел, взвывал пар; где-то совсем близко булькала и клекотала вода…

Володя стоял взволнованный. Он не ожидал увидеть такое зрелище. На него никто не обращал внимания. Он подошел к рабочему и спросил, зачем топят котлы. Ведь на улице лето.

— Разве ты не знаешь, — сверкнул рабочий белыми зубами, — что пар нужен для лаборатории?

Больше Володя ни о чем не расспрашивал. Он обошел по периметру все помещение, чуть не попав под колеса вагонетки.

«Пар для засекреченной лаборатории, которую опекает японский генеральный штаб», — подумал Володя.

От этой мысли стало тоскливо и тревожно на сердце. Убегать надо отсюда как можно скорее. Володя хорошо запомнил слова коменданта, что его, Володю, еще будет проверять полиция. Конечно, это должна быть жандармерия — злейшая из всех видов японской полиции.

Убегать? Легко сказать! Перед глазами Володи возник высокий забор, два ряда колючей проволоки, сквозь которую, наверное, пропущен электрический ток, и дежурные.

Захотелось сейчас же в каморку, чтобы лечь и в уединении еще и еще раз хорошо обдумать свое положение.

Володя открыл первую попавшуюся дверь. Сначала он даже не заметил, что заблудился. Он оказался в коридоре с каменным полом.

Что-то глухо зарычало. В двух шагах от Володи стоял огромный рыжий дог, заступая дорогу. Шерсть на спине пса ощетинилась, он оскалил белые клыки.

Юноша испуганно пошел на попятный и в этот миг услышал странное горловое восклицание:

— Гохан! Гохан!

Тут ему вспомнилось нападение собаки в тайге, возле колючей изгороди.

— Гохан! — невольно вырвалось у Володи.

Он увидел косоглазого человека исполинского роста с револьвером на боку. Косоглазый мычал и блеял, помогая себе руками. Он был немой, но умел произносить одно единое слово «Гохан», которое несколько раз повторил, зовя собаку.

Володя положил руку на сердце и поклонился. Японец-великан сделал в ответ то же движение. Гохан отошел и лег, положив морду на лапы и не сводя с Володи настороженных глаз.

— Что вы здесь делаете? — спросил юноша.

Было видно, что японец понял вопрос. Он оглянулся, потом покачал головой, положив палец себе на губы. Можно было подумать, что так он сообщает о своей немоте, но Володя понял правильно: «Мне запрещено отвечать».

Чтобы проверить, Володя спросил:

— Как звать собаку?

— Гохан! Гохан! — с готовностью произнес японец. Вероятно, запрет отвечать не касался имени пса.

Дог, услышав свое имя, вскочил на ноги и снова сердито зарычал.

Володя улыбнулся:

«Немому запрещено разговаривать — чудеса! Это двойной запрет!»

Самураи, наверное, имели основание поставить здесь немого. За его широкой спиной Володя заметил железную дверь с засовом и замком.

— Как вас звать? — спросил он. — Вы сторож? Кого вы охраняете?

Теперь в глазах дежурного ясно можно было прочитать страх. Он сильно замотал головой, замахал руками и вместе с тем начал наступать на Володю, оттесняя к выходу.

Выход был другой, не тот, каким Володя сюда вошел.

Надо было пройти мимо комнаты, уставленной клетками. Сквозь открытую дверь Володя увидел двух рабочих-японцев, которые кормили в клетках животных, и зашел туда.

Невыносимый смрад ударил в нос. В клетках визжали, лаяли, прыгали, ожидая мяса, десятки псов. Преимущественно это были беспородные дворняги, но между ними много было и таких, что очевидно имели в себе благородную кровь овчарок или легавых.

В других клетках бегали белые крысы и морские свинки, но большее всего было кроликов. Белые, серые, черные — они подвижной стаей наполняли огромные клетки.

В небольших отдельных клетках сидели кроли и собаки, изолированные от остальных. На них жалко было смотреть. Были они неподвижные, настороженные, их глаза утратили блеск, помутнели и почти не открывались. Володя заметил, что у некоторых из этих животных даже шерсть стала какого-то зловещего зеленоватого цвета, словно была обрызгана ядовитой жидкостью.

Юноша догадался, что это — виварий. Животные из этой комнаты попадают под ножи ученых-исследователей. И эти содержащиеся отдельно кроли и полуживые псы уже, бесспорно, побывали на столе хирурга.

Но нет, совсем нет. Какого хирурга? Володя даже подосадовал на свою недогадливость. Хирург здесь ни при чем. Животные предназначены в жертву смертоносному газу! На этих существах японские профессора испытывают качество изобретенных в лаборатории новых отравляющих веществ!

И вдруг стало понятно, почему позеленела шерсть некоторых собак, почему они медленно умирают в клетках.

К юноше подошел один из рабочих.

— Ты недавно здесь? — спросил. — Я знаю всех, но тебя вижу впервые.

— Я помощник господина профессора Аюгавы, — ответил Володя.

Рабочий молча отошел к клеткам. Володя видел, как энергично он подхватывал из корзины сырое мясо вилами и бросал псам.

Неожиданно в виварий зашел человек в белом халате. Это был очень бледный японец среднего возраста, слепой на один глаз.

— Кто ты? — спросил он у Володи.

— Помощник господина профессора Аюгавы.

Японец почтительно поклонился юноше и подошел к клетке, в которой неподвижно сидел большой худой пес.