Алистер Маклин - Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес
– Продуть главный балласт! – закричал в микрофон Хансен. Он уцепился за крышку торпедного аппарата, чтобы удержаться на ногах, но даже в этом грохоте его голос был слышен вполне отчетливо. – Авария! Продуть главный балласт! Аппарат номер четыре открыт в море. Продуть главный балласт!.. – Он отпустил крышку, и его чуть не сшибло с ног потоком воды, поднявшейся примерно до уровня одного фута. – Скорее отсюда! Ради Бога, скорее!..
Он мог бы и поберечь силы и дыхание. Я уже продвигался к выходу.
Подхватив Миллса под мышки, я попытался перетащить его безвольное тело через высокий порожек входного люка, но безуспешно. Удержать субмарину в горизонтальном положении и в обычное–то время дело тонкое, а сейчас, когда «Дельфин» за несколько секунд принял на борт столько воды, его нос резко ушел вниз. Тащить Миллса, сохраняя равновесие в бурлящей, доходящей уже до колен воде, оказалось выше моих сил. Но тут Хансен подхватил Миллса за ноги, я зашатался, запнулся о высокий порожек и опрокинулся навзничь в узкое пространство между двумя аварийными переборками. Миллс рухнул туда же следом за мной.
Хансен ещё оставался в торпедном отсеке. Я слышал, как он беспрерывно и однообразно ругается, стараясь освободить тяжелую дверь люка от удерживающей её защелки. Из–за крена на нос это требовало всех его сил. Стоя в бушующей воде на скользкой палубе, он мог провозиться с этим чертовски долго. Я оставил Миллса лежать на палубе, перепрыгнул через порожек и уперся плечом в неподдающуюся дверь. Громко щелкнув, она освободилась, резко развернулась и потащила нас за собой, швырнув прямо в ревущий поток, по–прежнему бьющий из аппарата номер четыре. Кашляя и отплевываясь, мы кое–как поднялись на ноги и, перешагнув через порожек, попробовали закрыть дверь.
Дважды мы пытались сделать это – и дважды у нас ничего не получалось.
Вода, пенясь, хлестала из аппарата, её уровень почти достигал высоты порожка.
С каждой секундой нос «Дельфина» опускался все ниже, и с каждым градусом наклона захлопнуть тяжелую дверь становилось все труднее. Вода начала переливаться через порожек. Хансен улыбнулся мне. Нет, это мне только показалось: зубы у него были крепко стиснуты, а глаза безрадостны.
Перекрывая рев воды, он крикнул:
– Сейчас или никогда!
Точно подмечено. Именно сейчас или никогда. Держась одной рукой за дверные ручки, а другой за переборку, мы по сигналу Хансена одновременно поднатужились и подняли дверь на четыре дюйма. Но она осталась открытой. Еще одна попытка. Снова те же четыре дюйма – и я понял, что на большее сил у нас не осталось.
– Сумеете удержать её на минутку? – крикнул я. Хансен кивнул. Я ухватился обеими руками за нижнюю скобу двери, лег спиной на палубу, уперся ногами в порожек и судорожно рванулся… Дверь с треском захлопнулась.
Хансен зафиксировал защелку, я сделал то же самое со своей – и опасность миновала. На какое–то время. Я оставил Хансена задраивать оставшиеся запоры, а сам принялся отпирать дверь в кормовой защитной переборке. Едва я справился с первым запором, как остальные начали освобождаться сами.
Находившимся по ту сторону двери старшине Боуэну и его подчиненным не надо было подсказывать, что мы стремимся поскорее отсюда вырваться. Дверь рывком распахнулась, в ушах у меня щелкнуло от перемены давления. Потом я услышал ровный несмолкающий рев: это сжатый воздух врывался в балластные цистерны. Я только приподнял Миллса за плечи, а сильные, умелые руки уже подхватили его и перенесли через порожек, спустя пару секунд мы с Хансеном последовали за ним.
– О Господи! – обращаясь к Хансену, воскликнул старшина Боуэн. Что там стряслось?
– Аппарат номер четыре открыт в море.
– О Боже мой!..
– Задрайте дверь, – приказал Хансен. – Да как следует…
И сломя голову помчался прочь по продолжающей уходить из–под ног палубе торпедного склада. Я бросил только короткий взгляд на лейтенанта Миллса большего и не требовалось – и последовал за Хансеном. Бежать я не стал.
Спешка была уже ни к чему.
По всему кораблю раздавался вой сжатого воздуха, балластные цистерны быстро пустели, но «Дельфин» продолжал стрелой уходить вниз, в темную глубь Северного Ледовитого океана: даже мощные компрессорные установки нашей субмарины не могли так скоро нейтрализовать воздействие десятков тонн забортной воды, все ещё поступающей в носовой торпедный отсек. Когда, крепко держась за леера, чтобы устоять на бешено кренящейся палубе, я проходил коридором мимо кают–компании, то вдруг почувствовал, как вся подводная лодка затряслась у меня под ногами. Сомневаться не приходилось: Свенсон приказал запустить главные турбины и дать полный назад, теперь гигантские бронзовые винты бешено месили воду, пытаясь остановить погружение лодки.
У страха есть запах. Вы можете не только увидеть, но и учуять его, как учуял я, когда вошел в то утро в центральный пост «Дельфина». Пока я проходил мимо сонаров, на меня никто даже не покосился. Им было не до меня.
Им вообще не было дела ни до чего постороннего: сжатые, напряженные, застывшие, они, точно сидящие в засаде охотники, не отрывали глаз от единственного, что их сейчас интересовало, – от падающей стрелки.
Стрелка уже миновала отметку «600 футов». Шестьсот футов. Ни одна обычная субмарина, на которых мне приходилось раньше бывать, не смогла бы действовать на такой глубине. Да что действовать – даже просто уцелеть.
Шестьсот пятьдесят. Я подумал о том фантастическом давлении, которое скрывалось за этой цифрой, и у меня мороз пробежал по коже. Мороз по коже бежал не только у меня, во и у молодого моряка, занимавшего внутреннее кресло у пульта глубины. Он сжал кулаки так, что побелели суставы, щека у него дергалась, а на шее судорожно пульсировала жилка, словом, выглядел он так, будто уже видел перед собой старуху–смерть, призывно манящую костлявым пальцем.
Семьсот футов. Семьсот пятьдесят. Восемьсот футов… Никогда не слыхал, чтобы субмарина нырнула на такую глубину и уцелела. Никогда не слыхал, очевидно, и коммандер Свенсон.
– Мы только что установили новый предел, ребята, – сказал он. Голос у него звучал спокойно, даже безмятежно, и хотя он был слишком умен, чтобы не осознавать смертельной опасности, в его поведении и интонациях не проскальзывало ни тени страха. – Насколько мне известно, это рекордное погружение… Скорость падения?
– Без изменений.
– Скоро она изменится. Торпедный отсек уже почти заполнен за исключением воздушной подушки… – Свенсон внимательно присмотрелся к шкале и задумчиво постучал по зубам ногтем большого пальца – похоже, он делал это тогда, когда впору было забиться в истерике. – Продуть цистерны с дизельным топливом! Продуть цистерны с пресной водой!
