Вера, мышонок и другие - Родион Михайлов
— Так, значит, ты Вера… как тебя там? Моралес? — спросила она начальственным тоном.
— Си, сеньора, — тихо пискнула Вера Моралес.
— Меня ты будешь называть госпожа домоправительница. Ясно?
Вера кивнула.
— У нас тут очень строгие порядки, которые ни в коем случае нельзя нарушать, или лишу жалования. И сразу даю тебе совет: пореже показывайся на глаза сеньору Рикардо — это сын нашей госпожи, — мне хватает проблем и без шашней служанок. Он мужчина видный, а вас, девок, я уж знаю.
Вера испуганно смотрела на цербера с ярко накрашенными губами, госпожа же домоправительница тем временем встала и приняла из рук вошедшей служанки платье.
— Вот. Наденешь его в комнате, которую тебе покажут, и после вернёшься сюда.
Спустя несколько минут Вера вошла в униформе горничной бежевого цвета. Платье было чуть выше колен, и к нему прилагался кокетливый передник с оборками.
— А сейчас ты получишь работу, и она должна быть выполнена безупречно — ты на испытательном сроке.
После того, как Вера Моралес покинула надсмотрщицу, та подошла к шкафчикам и достала оттуда бутылку текилы, налила полстакана и, приняв такую позу, словно хотела протрубить в горн, выпила одним махом, после чего вытерла рукавом ставшие особенно заметными после орошения их влагой — усики, поблескивающие над верхней губой. Закрыв дверцы шкафчика, госпожа домоправительница икнула.
Зрители не знали, можно над этим смеяться или нет, а потому, видя их реакцию, Леонардо шепнул, что объяснит им позже, как понимать увиденное.
Далее было разыграно ещё несколько сценок с небольшими перерывами и обсуждениями. Режиссёр подзывал Леонардо, для того чтобы он внёс правки в диалоги. Актриса, играющая Веру, во время перерывов трещала без умолку и смеялась, а когда запускали камеру, она совершенно преображалась, превращаясь в испуганную серую мышку. Видимо, это и есть талант актёрского перевоплощения, ведь этой молодой актрисе даже не требовалось время, чтобы «вжиться в роль», как предположили зрители.
Весь просмотр занял около двух часов, по окончании которого Леонардо отвёл компанию в кафетерий на втором этаже, где можно было недолго поговорить. Он пока не мог покинуть рабочее место, а Рамона хотела остаться в телецентре, чтобы дождаться Леонардо, когда остальные уйдут.
— Как я поняла, эта Вера из сериала попала в плохой дом? — спросила Вера у Леонардо.
— Да. Ей придётся там довольно тяжело, и ко всему прочему, к ней будет приставать сын хозяйки. Но один пожилой сеньор, владелец цветочного магазина, заменит Вере отца, будет поддерживать её, и она захочет добиться торжества справедливости. Я собираюсь писать диалоги так, чтобы они не были слишком глупыми и наигранными. Также я намерен раскрыть зрителю глаза на застарелый антагонизм классов в нашей стране… Впрочем, я уже говорил об этом.
— Вот молодец, — похвалила его Рамона и пододвинула ему тарелку с пирожками, предлагая награду за хорошее поведение по привычке, полученной вследствие работы с животными.
— А почему актрисы иногда принимали какие-то преувеличенно картинные позы? — поинтересовался Мерлин.
— В сериале местами будет использоваться стилистика немого кино, возможно даже, что некоторые сцены будут чёрно-белыми. Это нужно для создания более резкого контраста в повествовании, и послужит той цели, о которой я сказал выше.
Мерлин поинтересовался у Веры, понравилось ли ей на съёмках?
— О да! Я никогда ничего подобного не видела. Правда, наша домоправительница совсем не такая, но ведь и теленовелла не про меня. Из-за имени главной героини и оттого что часть её истории взята у меня, я восприняла всё это более лично, чем следовало.
— Сериал хоть и не совсем о тебе, но отчасти и о тебе, к тому же, ты его причина.
— Да… Вы ведь завтра все уезжаете? — спросила Вера.
— Уезжаем. Но я надеюсь вернуться в следующем году, чтобы поступить в университет. Я уже посещал его, и мне всё понравилось, жалко только, что с профессором Монтойей такое случилось, ведь я надеялся послушать его лекции.
Мерлин уже знал об экстравагантных похождениях того человека, книгами которого он зачитывался в детстве.
— И с вами со всеми, мы подружились. Мы можем поддерживать связь?
— Мы можем, я не против, — согласилась Вера, и все присутствующие обменялись номерами телефонов, заодно договорившись, каким способом будут продолжать общение.
Дамиан, вспоминая об увиденном на съёмочной площадке, разошёлся не на шутку, громогласно обсуждая понравившиеся ему моменты, и Фелисидад подумала, что нужно уходить, пока на них не стали смотреть косо. Но Леонардо в любом случае уже было пора, так что все попрощались и, оставив Рамону с Леонардо, вышли на улицу, где поговорив ещё с полчасика, тоже разошлись, так как уезжающим нужно было успеть собраться в обратную дорогу.
Глава 8
Дома Веру ждали приятные известия: сеньора Мендес сообщила ей, что дело с Вериным домом оказалось легко разрешимым. Молодой сотрудник детективного агентства выяснил, что в определении прав на наследование дома было допущено множество грубых нарушений закона. Видимо, расчёт был на Верину неопытность и беспомощность в состоянии подавленности вследствие потери последнего близкого родственника. Сотрудник уже побывал в полиции, и теперь людей, присвоивших её дом, ожидают крупные неприятности. К счастью, они ещё не успели его продать. В ближайшее время — точнее скажет этот сотрудник, Вере нужно будет вернуться в Три Енота для улаживания формальностей.
Возвратившись в свою комнату, Вера ещё толком не осознав предстоящих изменений, позвонила отцу и Марисоли. Пока она говорила, стоя возле стола, то успела заметить, что теперь Мигель частенько спит на лапах Вомбата или Кенгуру, пока её нет.
Она сходила на кухню и принесла оттуда гору тёртой моркови и нарезанных яблок для мышонка. После прилегла и дочитала последние двадцать страниц «Замка», подумав: «Можно назвать символичным окончание злоключений Эмилии и моих в один день». Хотя ничего-то дурного с Верой в Санта-Эсмеральде не случалось, а скорее даже наоборот, но всё же отнятое у неё, как выяснилось обманом, материальное вместилище всего, что связано с детством, отрочеством, мамой, дедушкой и Жукой, сам факт того, что кто-то может неожиданно прийти и забрать, уменьшали в ней уверенность в подлинности и долговечности того, что она нашла здесь.
«Вдруг это тоже исчезнет по чьей-то злой воле? Хотя, наверное, не очень-то и злой, а просто хитрой, глупой, и жадной. И ничего я сделать не смогу».
Вот и Марисоль скоро уезжает, хотя с ней-то всё получается как нельзя лучше, ведь она, рассказав родителям о
