Сергей Гомонов - Душехранитель
Телохранитель промолчал. Стены меж ними больше не было, Рената поняла это. Как и то, что отныне она — посвященная. Во что-то, прежде ей недоступное. По крайней мере, недоступное в этой жизни…
— Нам надо ехать, — проговорил он. — Спи.
Рената ощутила только руку, скользнувшую перед ее лицом…
ЗА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ДНЕЙ…
…Была пытка страхом, были долгие скитания по чужим краям и пристанище в стране Ин.
Многие годы спустя явились они.
Их было немного, но они коварством и вероломством завладели ее землей. Танрэй любила их предводителя — полупомешанного, одержимого Тессетена. И он любил ее. Это было странное чувство, замешанное на страсти и нежности, обожании и горечи. В нем жил Разрушитель, удар которого он однажды мужественно принял на себя — дабы уберечь их. Вот только уберег ли?..
…Сетен стоял между колоннами, почти сливаясь в своем нищенском рванье с мрачными рисунками на стенах, и задумчиво глядел на воду бассейна.
— Я хотел бы, чтобы ты это запомнила, сест… царица. И этот зал, и эту купель…
Все прежнее всколыхнулось в ней в тот миг. Жуткий, почти нечеловеческий облик растворился, открыв перед ее взором обличье благородного воина ори, сильного духом, прекрасного. Такого, каким она помнила настоящего своего Попутчика…
А Сетен улыбался, ведая, что ощущает она. Таков тяжкий удел чуткого сердца — ведать и переживать за другого.
И была любовь, было мимолетное счастье, сокрытое меж часами заката и нового восхода солнца…
А затем — тысячелетия войны равновеликих. Не было победы, не было поражения.
Дух в тисках расчетливого разума — сердце в плену смерти… Две стороны, что воюют меж собой. Осколки единого. И лишь вместилище, которое прежде объединяло всё, отныне было одиноко.
И забывало… забывало… забывало…
* * *Рената с трудом открыла глаза. Ресницы на правом слиплись, и Ренате пришлось разрывать их пальцами. На коже остались крошки засохшей крови. Мучительная боль стукнула в голову и застряла в висках. Состояние будто с похмелья…
Было еще темно, шел дождь. Девушка сдвинула куртку, под которой лежала, огляделась по сторонам. Где они?
Саша дремал, откинув голову на спинку кресла. Рената включила подсветку и подвинулась к нему, укрывая телохранителя отцовской курткой. Он слегка поморщился, повернул к ней лицо, но не проснулся. Девушка давно заметила, что он умеет по желанию погружать себя в состояние сна. И — были у нее подозрения — не только себя. Наверное, какая-то восточная техника, с которой она соприкоснулась тогда, на берегу Волги. Рената до сих пор не могла понять, что это было. А постоянно чем-нибудь занятой телохранитель не объяснял.
Девушка осторожно прикоснулась пальцами к морщинке возле его рта. Еще неделю назад этой морщины не было. Он кажется старше теперь. Явственнее проступили черты. Почему Рената прежде не замечала, насколько он красив? А сейчас, спящий, он спокоен и похож на ангела — такого, какими она представляла себе этих небесных созданий. И еще — то, чего не было прежде: она почувствовала, что боится за него. Теперь — вовсе не потому, что случись с ним что-нибудь, погибнет и она. То был неприкрытый, банальный эгоизм. Рената мало думала о Саше как о человеке. Он был исполнителем своих обязанностей. Да, добросовестным. Да, временами обаятельным. Но — не равным. Супермен из американского фильма. Робот. Все умеющий, все просчитывающий.
А теперь эта морщинка, обозначившаяся на его бледной щеке между носом и краешком губ, превратила Сашу в человека из плоти и крови, в смертного мужчину. Что-то перевернулось в сознании Ренаты. Он был живым. Непонятным, но живым, не идеальным.
Девушка провела рукой по его подбородку, по горлу, ощутила биение пульса в тонкой жилке под горячей кожей. Сашины веки слегка задрожали, и Рената замерла. Но телохранитель вздохнул и не проснулся. Она прикрыла глаза и, едва коснувшись, поцеловала его в губы. Впервые в жизни она первой подарила свой поцелуй…
Саша очнулся, потер лицо. Рената успела отстраниться.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего. Где мы находимся, Саш?
— На подъезде к Казани. Как ты?
— Голова болит, а так, в целом — хорошо. Ты спи, еще рано.
— Иди сюда, — попросил Саша.
Она придвинулась и положила голову ему на грудь. Его пальцы коснулись ее головы — как тогда, в Сатке. И даже чуть более нежно.
— Тебе нужно хорошо выспаться, Саш… — сказала Рената.
— Это сложно сделать… — тихо ответил он, глядя на тусклую лампочку в пололке. — Нам все время дышат в затылок… Сдается мне, мы имеем дело с еще одной группировкой. Которая конкурирует с нашими преследователями… «Третья» сила…
— Но сколько еще это будет продолжаться?
— Я не знаю. Наверное, пока мы не отыщем «дипломат». Или пока они все не потеряют наш след…
* * *— Ух, здор-р-рово! Ч-черт! — распаренный мужчина, похожий на кашалота, фыркая, выскочил из бассейна с холодной водой и нырнул в более теплый, с гидромассажем.
— Васильич, лови! — волосатый, как обезьяна, с золотой цепочкой на шее, Анвар толкнул к нему в джакузи обнаженную девицу с огромной грудью. — Давно к тебе просится!
Та с визгом плюхнулась на «кашалота». Все расхохотались, комментируя действия Анвара скабрезными остротами и отпуская сальные шуточки в адрес грудастой проститутки. Даже из парилки выскочил Стасик — любитель невыносимой жары — и грянулся в воду.
Но вопли заглушала громкая музыка. Васильич любил классику, по его заказу играл «Фауст» — к недовольству остальных, предпочитавших легкую и ненавязчивую «попсу». Однако энергичная ария Мефистофеля устраивала всех.
— Пива мне, пива! — перекрикивая хохот проституток и «presto» злорадствующего духа тьмы, завопил «кашалот».
Стасик с воодушевлением подхватил одну из трех красоток и поволок на кожаный диван в комнате для отдыха.
— Ста-а-асик! — кокетничала фемина. — А про что это поют?
— Про любовь, бл, — буркнул тот, увлеченно тиская загорелое женское тело.
Она расхохоталась от щекотки и накрутила на палец мокрую прядь:
— Про вечную?
— Еще какую, бл, вечную…
Стас предпочел бы, чтобы она заткнулась и не мешала, но и так неплохо. Пускай трындит.
— Это как? Покажи мне вечную любовь! Побудь моим гидом, Стасик!
— Гадом буду — гидом побуду! — охотно согласился он, а потом усадил Машку (или Аньку? или Ленку?) на диванный валик.
«Кашалот» Васильич выбрался из бассейна, обмотал свое обрюзглое тело простыней и, заполучив пиво, расположился на деревянной скамейке у бассейна. Грудастая девица досталась стройному, по-кавказски поджарому Анвару, и тот развлекался с нею прямо в воде.
