Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса
К вечеру мы вернулись домой. Я устал, болела голова, гудели ноги. Появилась слабость. Отчего бы это? От перемены климата или от праздных впечатлений? Или простыл в дороге.
А через час появился и Зоря.
К сожалению, он был не один. Меня это несколько смутило. Я рассчитывал, что если не целый день, то уж вечер проведу наедине с братом.
— Мне сказали, что ты даром не терял времени, — весело начал брат. — Молодец. Ну, как впечатления? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Знакомься. Это мой друг и компаньон, его ты можешь не стесняться. Большой знаток и почитатель России.
Передо мной стоял высокий, слегка сутулящийся, элегантно одетый, совершенно седой, с холеным лицом мужчина. За большими роговыми очками скрывались серые холодные глаза. Его губы украшали чаплинские усики. Они ему шли. Во рту он держал сигарету.
— Роджерс Керн, — отрекомендовался он, обнажив в улыбке золотые зубы.
— Алексей Иванович, — ответил я и спросил: — Уж не родственник ли известной Анны Керн, которую так любил Пушкин?
Я помню чудное мгновенье,Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты… -
продекламировал Роджерс на приличном русском языке и, осмотрев меня внимательней, продолжал: — Такой вопрос мог — задать только русский. К сожалению, Алексей Иванович, я лишь однофамилец. Но и этим горжусь. Люблю Пушкина.
— Наша гордость…
— Моя тоже. Больше того — гордость мировой литературы, — мягко поправил Роджерс.
— Верно, — согласился я.
— Надеюсь, бывали в пушкинских местах?
— К сожалению, нет.
— Непростительно, Алексей Иванович. Обязательно побывайте. Получите огромное наслаждение… — посоветовал Роджерс, слегка погладив свои усики.
Я впервые ощутил угрызения совести за свое невежество. Какой-то иностранец лучше меня знает историю моей Родины, а я, можно сказать, живу рядом и…
— Ну, а как доехали? — спросил Роджерс.
— Спасибо. Хорошо.
— Очень надеемся, что здесь вам понравится.
— Я уже кое-что видел и не мог удержаться от восторга.
— О! Это только начало. Мы постараемся сделать ваше пребывание здесь приятным и небесполезным.
В наш разговор вмешался брат, и я не успел спросить Роджерса, где он учился русскому языку.
— Мы едем в ресторан, — сказал брат. — Надеюсь, ты успел отдохнуть с дороги?
— Какое там — отдохнул, наоборот…
— Ничего, у тебя все еще впереди. Не будем терять времени.
Зоря критически осмотрел меня:
— Извини, Алешенька, но ты немного того… старомодно выглядишь. Может быть, тебе подойдет что-нибудь из моего гардероба? Извини еще раз, бога ради, но… сам понимаешь — ресторан.
Я не был смущен предложением брата. Он прав. Наверное, мы едем в очень дорогой ресторан. Костюм у меня новый, приличный. Но, вероятно, не очень модный. Я посмотрел на костюм брата. Ну, конечно. Разница очевидна. У меня борта широкие, острые, у него — маленькие, округленные.
В течение получаса меня переодели. Я стоял перед зеркалом и не узнавал себя. Франт, да и только. Вряд ли кто-нибудь из моих родных сейчас узнал бы меня.
Пока мы ехали в машине, Роджерс и Зоря обсуждали деловые вопросы, касающиеся их фирмы. Я особенно не прислушивался, но понял, что брату предстоит какая-то командировка в Париж.
Ресторан поразил своим великолепием и интимностью, обилием блюд. Оказывается, здесь можно заказать и нашу русскую водку, да еще с завинчивающейся пробкой, и коньяки всех марок. А я, дурак, вез все это сюда в такую даль.
Мне как гостю дали возможность заказать ужин. И я, не стесняясь, останавливался на закусках и блюдах с таинственными названиями. Потом я сидел и осматривался. Мягко, неназойливо играл джаз, задушевно, как бы для себя, пела полуголая певица.
Роджерс и брат атаковали меня с двух сторон. Я едва успевал отвечать.
О чем они только не расспрашивали! Их интересовал даже мой жэк… Моя дочь Марина… Мои соседи… Виктор… Его отец Фокин.
Я глазел на эстраду, где группа молодых, красивых полуголых девушек ловко выделывали разные фигуры, словно выдрессированные лошади в цирке.
Когда мы ушли из ресторана и как добрались до квартиры, я уже не помнил. Утром встал с больной головой. Брат сидел за какими-то бумагами. Когда я открыл глаза, он заботливо спросил:
— Проснулся?! Как чувствуешь себя?
— Похмелиться бы… Муторно…
— Сейчас. — И брат бросился к бару, налил стакан коньяку.
— Мне водки! — крикнул я ему.
— Понятно.
— Я лишнего ничего вчера не наболтал? — спросил я после того, как опорожнил полстакана водки. Сразу стало легче.
— Вернее, сегодня, — поправил он. — В основном все в порядке.
— А точнее…
— Тебе много пить, Алеша, нельзя. В этом я убедился,
— Ну, скажи откровенно, я много наболтал лишнего?
— Не берусь судить, лишнее или нет, но теперь-то я знаю, в какой области работает твой бывший шеф, лауреат Государственной премии… и многое другое.
— Не может быть! Ты меня разыгрываешь!
— Не принимай все так близко к сердцу. Ну, сказал и сказал. Не вижу в этом большой беды. Ты же среди друзей, и они тебя не подведут, будь спокоен, — заверил Зоря.
Но я не на шутку встревожился:
— Зоря, а кто такой Роджерс?
— Не волнуйся, Роджерс — свой человек. Он работает здесь в одном из посольств. Раньше находился в Москве. Человек прогрессивных убеждений. С большим уважением относится к России. Мы с ним давно дружим. Между прочим, ты ему понравился, и он намерен взять над тобой шефство на время моего недолгого отсутствия. Так уж получилось. Прости.
— Ты меня оставляешь? Сейчас? — удивился я.
— Уезжаю завтра, всего на три дня. В Париж. Неотложные дела. — Сегодня я в полном твоем распоряжении, мой дорогой Алешенька.
— Как же мне тут одному?.. — все еще недоумевал я.
— А Роджерс? О, это человек, с которым ты не соскучишься. Вену он знает лучше меня.
— Мне что-то все это не очень нравится…
— Что? — немного насторожился Зоря.
— В чужом городе, да еще с чужим человеком. Мы так не договаривались.
— Чепуха! — Настороженность в его тоне сменилась безразличием. — Три дня… Париж рядом…
— Признаюсь тебе откровенно, я боюсь, ведь он, как я понимаю, иностранный дипломат.
— Ну что ты, Алешенька. Положись в этом деле на меня. Я же не враг тебе.
— Так-то оно так… Ну ладно. Только уж ты не задерживайся.
— Вот и молодец. А теперь пошли к столу, нас уже давно Фани приглашала.
Все это время мне казалось, что брат чем-то озабочен. Но после разгула в ресторане я чувствовал себя не очень-то бодро и не стал ни о чем расспрашивать. Когда мы уселись за стол, Фани позвала Зорю к телефону.
