Эмилио Сальгари - Священный меч Будды
Американец, красный как китайский пион, прервал этот осмотр, положив капитану огромный кусок бифштекса, который он только что снял с углей.
Они быстро пообедали, запили обед несколькими глотками сиропа и водки, а потом вскочили на лошадей, стараясь оставить как можно больше миль между своими лошадьми и шайкой Теон Каи.
По мере того как они под проливным дождем продолжали свой путь, почва стала значительно понижаться, все более покрываясь полями риса и бамбука, среди которых летали стаями сороки, бекасы и водяные курочки.
Капитан, чтобы немного укрыться от потоков дождя, направился со своими спутниками через лес камфорных деревьев, которые по толщине ствола немногим уступают знаменитым баобабам Центральной Африки.
Американец остановился, разинув рот, перед этими колоссами, обнять которые были бы не в состоянии двадцать человек.
Китайцы называют эти драгоценные деревья чонг; извлекаемая из них камфора немногим уступает борнейской. Ее добывают посредством дистилляции, обрезая сначала листья, которые вымачивают трое суток в посудине с дождевой водой, после чего кипятят в кастрюле. Пройдет целый месяц, прежде чем камфора затвердеет и потребуется новое кипячение для ее очистки. В Китае она широко используется, но особенно популярно само дерево, сохраняющее свой запах многие годы и служащее хорошим материалом для постройки джонок, барок, для изготовления сундуков и прочих вещей.
Американцу пришла было в голову мысль сделать остановку, чтобы собрать немного этого драгоценного вещества, но страх быть застигнутым бандитами вынудил его оставить это странное намерение.
Ночь они провели под теми же деревьями, под непрерывным дождем, не дававшим уснуть ни людям, ни животным.
И на следующий день дождь продолжал лить все так же. Небо было покрыто черными облаками, и по временам дул сильный и такой горячий ветер, что можно было подумать, будто они проезжают по знойным пустыням Персии или Африки. Молнии сверкали не переставая, а гром непрерывно гремел в глубинах небесного свода. Так как почва все более и более понижалась, капитан и Мин Си стали беспокоиться.
— Плохо дело, — сказал капитан Джорджио, внимательно осматривая горизонт на севере и юге.
— Разве вы боитесь дождя? — спросил американец, с которого вода лила такими потоками, что можно было подумать, будто он только что вылез из реки. — Какая нелепость!
— Я ведь собственно не дождя боюсь.
— Чего же в таком случае? Может быть, лихорадки? Ба! Ведь мы железные люди.
— Я боюсь наводнения, Джеймс. Вы знаете, что Сицзян несет свои воды с юга от нас, а Хуншуйхэ — с севера; обе эти реки выходят из берегов в дождливое время года.
— Мы примем ванну.
— Подождите, когда эти реки разольются по степи, и тогда увидите, какая тут будет ванна. Тут будет столько воды, что даже янки найдется в чем утонуть.
— Э! — воскликнул упрямец. — Каких-нибудь четыре взмаха рук — и мы спасены.
— Однако какой вы хвастун, Джеймс. Клянусь Бахусом! Хотел бы я видеть, как вы переплываете сто миль воды.
— Сто миль? Река разливается на целых сто миль?
— Мне кажется, сэр Джеймс, — сказал поляк, — что это такое расстояние, которое способно испугать даже янки, сильного, как бегемот.
— В таком случае мы непременно утонем! А ведь обидно будет утонуть в китайской реке. По крайней мере, хотя бы река-то была американская!
— Может быть, она пощадила бы вас? — спросил маленький китаец.
— Я этого не говорю, но… тем не менее, то была бы американская река. Необходимо во что бы то ни стало подготовиться к наводнению. О! Не построить ли нам плот?
— Если вы потащите его на ваших плечах, то с удовольствием, — сказал капитан. — Однако у вас оригинальные идеи, друг мой Джеймс.
— Дело идет о спасении собственной шкуры. По крайней мере, нельзя ли найти хоть какое-нибудь убежище?
— Я не вижу никакого.
— Мне вспомнилось одно, — сказал Мин Си.
— Где оно? — спросили трое белых с некоторой тревогой.
— На границах провинции, близ Юньнани. Там есть великолепный грот, называемый Коо-Чинг. До него можно добраться за двое суток.
— А там мы будем вне опасности?
— В гроте, конечно, нет, но на самой горе — да.
— Только когда и как мы доберемся до надежной пристани? — сказал капитан. — В путь, не теряя больше ни минуты!
Надежда достигнуть обещанного убежища ободрила путешественников, которые, не обращая больше внимания на потоки воды, пустили лошадей в галоп и направились к западу.
Бедные животные сильно устали, так как земля была глубоко пропитана водой. Лошади по колено уходили в воду в лощинах, путались в водорослях и скользили в грязи по берегу прудов, озер и ручьев, которых каждую минуту становилось все больше.
Вечером путешественники, усталые, промокшие, измученные дождем, расположились под бананом, который грустно и одиноко возвышался среди мокрой степи.
Ночь была ужасна. Неистово бушевал ветер, и дождь лил как из ведра, насквозь промочив палатку; подземные воды, проникая сквозь поры почвы, гасили огонь и затапливали людей и животных. Казалось, что целое озеро, подвергавшееся колебаниям прилива, простиралось под землей, так что, приблизив ухо к земле, можно было слышать глухой шум, как будто в подземных водах свирепствовала буря.
Никто не мог спать из-за ветра и дождя, а также из страха быть застигнутым наводнением. Двадцать раз капитан вставал в беспокойстве, влезал на банан, стараясь рассмотреть, что делалось на черте горизонта, и двадцать раз американец поднимался, боясь, что верхний слой почвы не выдержит и обрушится в воду под тяжестью их лагеря.
В шесть часов утра, проглотив немного чая, наши путешественники продолжали свой утомительный поход, спеша достигнуть грота Коо-Чинг, единственного убежища, которое могло спасти их от гибели.
Лошади были страшно утомлены и вели себя очень беспокойно. Приходилось пускать в дело кнут, чтобы заставить их двигаться вперед; часто они поворачивали голову и пытались бежать на восток.
Местность была везде одинакова — без леса и даже без единого деревца. Только и виднелись болотный тростник, выросший за несколько дней, да несчастные кустики. Ни одной хижины, ни одной загородки, ни одного зверя кругом, насколько можно было кинуть взгляд.
В полдень путники сделали остановку возле нескольких печально торчащих кустов, сварили себе немного риса, проглотили по несколько глотков водки, а затем продолжали путь, все так же под дождем.
— Да что же, кончится это когда-нибудь, в конце-то концов? — спросил американец.
— Терпение, Джеймс, — отвечал капитан. — Сегодня вечером мы отдохнем в гроте.
