Эмилио Сальгари - Маяк

Эмилио Сальгари

Маяк

У моряков всех стран берега Новой Шотландии (Северная Америка) пользуются очень и очень дурной репутацией, потому что тут, кажется, триста шестьдесят пять дней в году море беснуется, по целым неделям держатся туманы, которых мореплаватели боятся больше, чем бурь; а гаваней, куда можно было бы укрыться от непогоды, слишком мало, да по большей части море вблизи от таких гаваней полно подводных камней и отмелей.

И потому усеяны эти берега обломками погубленных яростью моря судов, словно надгробными памятниками, и потому население Новой Шотландии не любит говорить о том, каких жертв ежегодно требует здесь бездна морская…

С первой половины прошлого столетия правительство Североамериканских Соединенных Штатов заботится об оказании возможной помощи мореплаванию путем установки в известных местах плавучих буев, указывающих фарватер; а в наиболее рискованных местах систематически устраиваются маяки, где это только возможно по местным условиям.

Одним из самых опасных пунктов в этих водах считается так называемый Песчаный остров.

Дело в том, что тут чрезвычайно сильны морские течения, особенно яростны волны, вечно штурмующие несчастные берега, размывающие их, отрывающие от них кусок за куском.

Когда-то, по какому-то капризу море создало громадную песчаную отмель, получившую название Песчаного острова.

Было это в доисторические времена. И тогда, должно быть, остров был колоссальных размеров.

Но с тех пор прошли тысячи и тысячи лет, и все это время море вело неустанную разрушительную работу, стремясь стереть с лица земли Песчаный остров. Из года в год, изо дня в день шлет оно на приступ яростные волны, и бегут валы с седыми верхушками на пески прибрежья, и рвут их грудь, и, уносят с собой в бездну, их породившую, свою добычу — мириады песчинок.

Песчаный остров осужден на гибель. Это знают все моряки, которым когда-либо приходилось заглядывать в морские карты. Еще в прошлом столетии остров был значительно обширнее, чем теперь, а полтораста лет он был еще больше, а двести — еще больше. Словом, за последние двести лет остров потерял добрую четверть своей поверхности. И кто знает, может быть, еще через полтораста лет, там, где он находился, по морю будут тянуться только отдельные песчаные отмели, и морские волны в часы бурь будут свободно перекатываться поверх невысоких бугров, размывая их гребни.

Но покуда остров еще существует, и людям приходится думать о том, каким образом предостерегать моряков о близости опасных отмелей, о возможности подвергнуться гибели.

В этих целях около шестидесяти лет тому назад на южной оконечности Песчаного острова был сооружен первый каменный маяк. Однако во время знаменитых весенних бурь 1867 года маяк исчез: волны подмыли его основание, башня стала разрушаться и в конце концов рухнула. К счастью, сторожа, жившие на маяке, заблаговременно заметили опасность и покинули маяк.

Пять лет спустя правительство воздвигло новый маяк. Инженеры приняли все меры для придания ему устойчивости, снабдив его очень солидным фундаментом из цементных плит.

Но охотников жить на маяке было мало. Прожив два—три месяца почти в полном уединении, сторожа начинали тосковать и уходили, хотя им и было обеспечено повышенное содержание.

Дольше других ужился на маяке некий Рош, которого я знал лично в дни моей молодости и о судьбе которого мне хочется рассказать моим читателям.

Раньше Джереми Рош служил штурманом на торговых судах, потом попал на службу в военный флот.

Там с ним случилось несчастье. Во время бури обломок реи, сорванной ветром, упал на палубу и зацепил беднягу по голове. Сначала думали, что Рош убит, но у этого человека был крепкий череп, и Джереми Рош выжил, несмотря на то что получил жестокую рану на затылке.

Он провалялся несколько месяцев в госпитале, мало-помалу оправился и покинул госпиталь, считаясь окончательно излеченным. На самом же деле до полного излечения было далеко, и сами доктора госпиталя признавались, что Рошу следовало бы произвести серьезную операцию, удалить часть черепной кости, вогнутой внутрь ударом реи. Нужно это было в силу того, что кость давила на череп и мешала правильному кровообращению, вызывая частые приступы ужасной головной боли,

Под влиянием своих головных болей Рош по временам ходил, как говорится, сам не свой и даже немного заговаривался, словно поддаваясь внезапному помешательству.

Трепанация помогла бы удалению костяной опухоли, давившей на мозг, и избавила бы старого моряка от страданий. Но у Роша не было денег, чтобы поехать туда, где искусные хирурги могли бы провести такую серьезную операцию, а там, где моряка лечили бесплатно, не было искусных хирургов, и потому Рош остался с поврежденным черепом.

Не имея никаких собственных средств и не будучи в состоянии продолжать службу во флоте, Рош был счастлив, когда его назначили смотрителем маяка на Песчаном острове. Место это оказывалось для него вдвойне выгодным: он имел почти взрослую дочь, которая могла служить ему помощницей при выполнении несложных обязанностей на маяке, и администрация назначила и Йоле, как звали дочь Роша, небольшое содержание.

Так и жили они, — старик и девушка, — почти в полном уединении, словно на необитаемом острове, на своем маяке, общаясь с людьми лишь раз в месяц, когда на маяк заходил, делая очередной рейс, маленький паровой катер, развозящий по всем маякам провизию и керосин для ламп.

Зима и весна 1889 года надолго останется памятной для всей Новой Шотландии. В тот год бури бушевали тут с небывалой яростью, производя сильные опустошения; не проходило недели без того, чтобы не разнеслась весть о крушении того или иного судна, о десятках жертв, потребованных морем.

И именно в эти бурные дни моряки заметили, что маяку на Песчаном острове начинает угрожать серьезная опасность. Волны размыли большой участок берега возле маяка, поглотили этот берег; волны, которые раньше и в самые сильные бури не докатывались до подножия маяка, теперь с ревом и гулом бились у его фундамента, обнажая огромные цементные плиты.

Йола под диктовку отца написала уже пару рапортов начальству, оповещая об опасности, грозящей маяку. Приезжала комиссия из портовых инженеров для освидетельствования состояния маяка, что-то высчитывала, что-то измеряла и записывала, составила полдесятка протоколов.

— Ну, старик, ты совершенно напрасно бьешь тревогу! — заявил старший инженер сторожу. — Маяк выстроен на славу, как будто весь вылит из одного куска стали, и об опасности разрушения и речи быть не может! Право же, у тебя и твоей дочери решительно нет оснований беспокоиться!