Наследство Жёлтой тени - Анри Верн

Снаружи донесся двойной крик совы. «Билл в опасности», – расшифровал Боб этот зов. «Дакоиты на время закрыли меня здесь, чтобы легче было расправиться с Биллом, – решил он. – Затем они вернутся сюда, чтобы свести счеты со мной. Бить поодиночке – вот их тактика. Не знакомы ли они случайно с принципами Макиавелли?..» – не без иронии подумал он.

Моран тихо проговорил:

– Билл нуждается в срочной помощи!

Он осмотрелся вокруг.

– Как выбраться отсюда?

Подойдя к двери, он убедился, что она прочно закрыта. Следует отметить, что ранее Боб хорошо изучил купленное им поместье. Он знал, что во время революции эта часовня служила тюрьмой для аристократов. Тогда с внешней стороны дверей сделали засов. Дакоиты воспользовались этим, чтобы закрыть Боба в часовне.

Снаружи послышался уже второй выстрел, свидетельствующий о том,– что Баллантайн продолжает защищаться от врагов.

– Билл нуждается в моей срочной помощи! – повторил Моран. Он посмотрел на высокие окна, большинство из которых было без стекол.

«Только через эти окна я смогу выбраться отсюда», – подумал он.

Разумеется, в часовне была другая дверь, которая позади алтаря вела в ризницу, но Моран понимал, что его хитрые противники и ее тоже закрыли. Тогда он вспомнил о лестнице, быстро подошёл к ней и стал осторожно взбираться наверх. Вскоре Боб находился уже около одного из окон. По его мнению, около шести метров отделяли его от земли.

«Слишком высоко, – подумал он, – и к тому же совсем не видно, куда прыгать…»

На земле под окном могли быть осколки камней. А Боб, как назло, потерял ботинки и поэтому опасался, что, прыгнув, поранит ноги.

В парке раздался еще один выстрел. «Прыгай, Боб», – сказал он себе. И почти наугад, держа ружье в руках, Моран прыгнул. Прыжок был весьма удачным, однако он почувствовал острую боль в правой ноге, которую, очевидно, поранил камнем.

В кустах мелькнула тень человека. Боб увидел, как блеснуло лезвие ножа, и выстрелил, ранив нападавшего в плечо. Потом он развернул ружье и резким ударом приклада в подбородок свалил дакоита.

Вновь раздались два выстрела, и Моран бросился в ту сторону, откуда стреляли. Впереди быстро метнулись две тени. Но они были вне досягаемости ружейной дроби. Послышался еще выстрел. Моран крикнул, опасаясь попасть под огонь ружья своего друга:

– Билл!.. Билл!..

Спустя несколько минут друзья снова были вместе. У Боба вырвался вздох облегчения.

Я испугался, что эти злодеи с тобой разделаются, – сказал Боб.

– А у меня были опасения за твою судьбу, – ответил исполин. – Я подавал голос, но ответа от тебя не было.

Моран вспомнил, что Баллантайн посылал ему сигнал, крича совой, но он не ответил. В самом деле, беспокоясь о нем, Боб не подумал о тому, что Билл со своей стороны испытывал тревогу за него.

Шотландец сказал:

– Кажется, одного я уложил там, за замком…

– Я убил двоих, – заметил Боб. – Разумеется, мы застрелили не всех.

– Я видел, как они бежали, когда ты двигался мне навстречу, – объяснил шотландец. – Я полагаю, что они получили свое и сейчас покинули парк.

Но Моран не разделял мнение друга. Ему хорошо были известны упорство и смелость дакоитов. Поэтому он не допускал мысли, что они убежали, не достигнув своей цели.

– Давай осмотрим местность, приняв все необходимые меры предосторожности…

Они обшарили весь парк, а затем и замок, но ни одной живой души нигде не обнаружили.

Обыскав все углы чердаков и спустившись в зал, расположенный на первом этаже, они увидели письмо, прислоненное к бутылке виски, к которой ещё недавно прикладывался Билл.

В течение нескольких минут Боб Моран и Билл Баллантайн молча смотрели на этот конверт, теряясь в догадках, каким образом он очутился здесь. Затем слегка дрожащей рукой, словно намереваясь притронуться к ядовитому животному, Боб взял письмо. На конверте не было указано никакого адреса, но на его обратной стороне на зеленом воске стояла печать. Разглядывая печать, друзья обнаружили маленькую маску тибетского демона, на которой были нанесены таинственные знаки.

Эта маска была хорошо известна Морану и Баллантайну.

– Никаких сомнений, – заметил шотландец. – Это письмо от Минга. Что ему от нас надо?.. Не в его привычках присылать нам послания.

– О послании ли идёт речь? – скептически заметил Боб. – Зная Минга, можно предположить, что письмо… скажем… начинено..,

С этими словами он поднес конверт к свету, повертел его несколько раз. Ничего подозрительного не было.

– Рискнем, – проговорил Боб, – Необходимо вскрыть конверт и посмотреть, что в нем находится. При этом следует принять все меры предосторожности… С Мингом шутки плохи.

Он не стал ломать печать, а открыл конверт с помощью ножичка, причем с той стороны, с которой конверт обычно не вскрывают. Все обошлось благополучно. Боб вынул из конверта сложенный вчетверо лист бумаги, который был исписан достаточно разборчивым почерком. Письмо было написано по-французски, однако внешний вид букв говорил о том, что автор письма привык к китайской письменности.

Вот содержание письма:

Командан, Моран!

К Вам обращается умирающий человек. Вам известно, что все было предпринято для того, чтобы уберечь меня от случайной смерти. Но я не мог предусмотреть, что подвергнусь такому заболеванию, как рак мозга. Оперировать уже поздно. В тот час, когда Вы будете читать это письмо, я уйду из жизни, и все богатства научных изобретений, которыми я располагаю и которые были делом моей жизни, останутся без хозяина. Я завещаю их Вам. Почему Вам, человеку, который беспрестанно сражался со мной, нанося мне поражения, и который расстроил мои самые дерзновенные начинания? Если я не стал властелином мира, то это, конечно, по Вашей милости. Разумеется, не по этой причине я делаю Вас наследником моих научных изобретений. Умирая, я отдаю себе отчет в том, что борьба, которую мы вели друг против друга в последние годы, придавала остроту моей жизни, и за это я Вам весьма благодарен. Но, очевидно, есть и другая причина, которая оправдывает мое завещание, а именно: угрызения совести… Да, как бы ни странно это Вам показалось, но в тот момент, когда я собираюсь присоединиться к моим высокочтимым предкам – императорам Мингам, я задаю себе вопрос, не были ли заблуждением моя жизнь и те деяния, которыми она сопровождалась? Размышляя об этом, я решил искупить то зло, которое я совершил. Не желая,