Петр Бобев - Белый лоцман
Сейчас для него не существовало ни моря, ни рыб, ни его самого — ничего кроме этой проклятой сети и его острых зубов, которые старались перегрызть ее.
И вот одна петля, наконец, лопнула; дельфин принялся за следующую, порвал и ее, сунул морду в образовавшееся отверстие, напряг силы — неудержимо, в диком страхе за жизнь — и полетел наверх.
Следом за ним выбралась из плена и стая скумбрий, построилась в своем обычном порядке и исчезла в синеве, а Белый подскочил над волнами, вдохнул глубоко воздух, нырнул, снова выплыл — и так до тех пор, пока легкие не освободились от скопившегося там ядовитого газа. Тогда он снова бросился за ушедшим кораблем, догнал его и поплыл рядом.
Стоявший на палубе человек случайно обернулся назад и увидел его. Изумленный и тронутый, он взволнованно протянул к дельфину руки.
— Белячок! Белячок! Я же знал, что ты вернешься! Знал!
На глазах его были слезы.
— Белячок мой!
Услыхав любимый голос, дельфин обезумел от радости, бешено запрыгал над волнами, защебетал…
— Белячок! Если бы ты только знал, что пережил я за эти дни. Один. В тумане. Я решил, что и этот корабль ушел… А они заметили меня, послали лодку… И я тогда забыл тебя… Так захотел к своим… как и ты…
В этот миг раздался выстрел. Белый почувствовал, что какой-то невидимый жар опалил ему спину.
А друг его резко повернулся назад, подскочил, словно зверь, и схватил за горло моряка, который стоял за его спиной. Вырвал у него из рук ружье и швырнул в море, а затем изо всей силы ударил его в лицо кулаком. Моряк как подкошенный упал на палубу…
Человек снова перевесился через поручни.
— Белячок, где ты? Где…
Но не докончил. Несколько матросов набросились на него. Он успел сбить с ног еще одного, но другие навалились, придавили его к палубе…
Ничего этого Белый не видел. Он только чувствовал, что погружается в какой-то огненный водоворот. В глазах у него потемнело.
А когда он опомнился, от корабля не осталось и следа. Разъедаемая морской солью рана болела ужасно, кровь текла струей, но он был жив, он мог двигаться.
Наверное, друг его поплыл на остров и сейчас ждет его там.
Да! Ждет его!
Надо поскорее плыть к нему, не оставлять его одного! Да и он сам, раненный, обессилевший, не будет тогда одинок.
Белый ударил хвостом и заскользил вперед. Но кровь продолжала течь и движения его становились все медленнее и неувереннее.
Вдруг он почувствовал, что кто-то следит за ним. Резко повернулся и увидел двух пестрых рыб-пилотов, которые испуганно бросились назад к своей повелительнице — огромной акуле-молоту.
Белый попытался уйти вперед, но и та ускорила ход, притягиваемая запахом крови. Ее золотистые тигровые глаза, несколько косые, посаженные с обеих сторон ее уродливой головы, вытянутой, словно огромный живой молот, следили за дельфином злобно и жадно, мощное тело, предвкушавшее богатый пир, сладострастно подрагивало.
И все же она не решалась напасть на него сейчас, вероятно, не догадываясь, как он ослаб. И потому тащилась за ним по кровавому следу неотступно, словно тень, а две пестрые рыбы сновали около нее взад и вперед, будто подстрекая ее не медлить, чтобы и им полакомиться вкусной добычей.
Сколько еще продлится эта погоня?
Белый обернулся и вдруг увидел сзади себя уже не один, а целых четыре плавника. Запах крови притягивал морских хищников.
Обезумев от страха, выбиваясь из последних сил, он продолжал нестись вперед, преследуемый этим зловещим эскортом.
Надежды на спасение не было?
И — о ужас!
Впереди мелькнула касатка с гарпуном.
Дельфин свернул в сторону и оказался всего в нескольких метрах от своих преследователей, уже начинавших терять терпение.
Но почему касатка лежит на воде неподвижно, кверху брюхом?
Мертва? Неужели это возможно?
Но ведь живые так не лежат!
Акулы же, почуяв более крупную и легкую добычу, за которой ненужно гнаться часами, отстали от дельфина и остервенело набросились на огромный труп.
Не оборачиваясь, Белый продолжал свой путь туда, где, как он думал, ждал его друг.
Но что это с ним? Почему он так медленно движется? Почему его так клонит ко сну, так сладко укачивают волны…
Он проснулся внезапно с ощущением чего-то непоправимого. Попытался всплыть над водой и вдруг понял щупальце Однорукого впилось в его гладкую кожу своими присосками и медленно, но уверенно тянуло его вниз.
Вода становилась все темнее, все более пугающей и холодной.
Дельфин бешено извивался, метался во все стороны, бил хвостом, но что это было в сравнении с титанической мощью таких стальных мускулов!
Вдали, среди синеватой мглы, там, где кончалась проворная змеевидная рука, чернело тело кальмара со светящимися зелеными глазами и алчно растопыренными щупальцами, которые ожидали добычу. Ядовитый клюв скрежетал все нетерпеливее и нетерпеливее…
Надеяться уже было не на что. Совсем не на что…
Но вдруг сверху спустилась еще одна тень.
Слепой!
И прежде чем Белый признал его, кальмар отпустил жертву и набросился на своего давнего врага. Щупальца его оплели все тело кашалота, затягивая того в свою страшную сеть.
А Слепой, словно и не чувствуя ран от острых ногтей, закусил своей громадной пастью два-три щупальца и потащил нежданную жертву наверх.
Дельфин мгновенно взлетел на поверхность и вобрал в легкие свежего воздуха, чтобы прийти в себя от подлого нападения. В следующее мгновение в сотне метров от него всплыл кашалот с вцепившимся в его голову кальмаром. По телу головоногого пробегали то красные, то фиолетовые пятна. Глаза стали рубиновыми и загорелись сатанинским блеском.
Кашалот подскочил кверху, перевернулся и рухнул в воду. Потом подпрыгнул еще и еще.
Вода закипела, словно извергался какой-то подводный вулкан, и теперь в его жерле крутились в яростной схватке два исполина, два смертельных врага.
Вокруг них, как гиены, кружили акулы, дожидавшиеся конца битвы, чтобы разделить с победителем добычу.
На черном теле кашалота, изборожденном старыми шрамами, зацвели новые раны, из которых струились кровавые ручейки, но он, не замечая этого, яростно метался над волнами, и каждый удар по воде его огромного тела гремел, словно орудийный залп.
Оглушенный этими ударами, кальмар ослабил свою схватку, а Слепой терпеливо притягивал зубами его туловище к своей четырехметровой пасти.
Гигантский моллюск сделал последнюю попытку. Он вдруг резко рванулся в сторону, решив, пусть даже ценой потери нескольких щупалец, вырваться из этих беспощадных зубов, спастись. Спастись…
