Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
К начальству Стёпка попал не сразу.
Сторожевой остановил его окриком:
– Куда летишь-то ни свет ни заря? Сюда не следуй, тут управляющий!
– Стёпке нада, шибка начальника нада! – выпалил молодой якут.
– Что так шибко тебе управляющий понадобился-то, поясни?
– Шибка нада, говорить нада, человек плохой там, – Стёпка показал рукой в сторону распадка речки Жуи. – Шибка плохой человек…
– Хм, пойми тебя, какой такой плохой человек? Ладно, стой здесь, – сказал сторожевой и вошёл в контору.
Через минуту вернулся и разрешил якуту зайти в помещение.
Управляющий и двое полицейских сидели у стола, пили чай.
Управляющий повернулся к вошедшему Стёпке и спросил:
– Что там стряслось? О каком плохом человеке сказать хочешь?
– Начальника, там берегом Жуя плохой человек идёт, много идёт, шибка плохой человек, отца убить хочет, свой человек убить хочет, плохой человек…
– Постой, не так быстро лопочи, – перебил его управляющий. – Сколько идут, как идут, пешком или на лошадях?
– Два пара идёт, лошади идёт, плохой человек идёт.
– Роман Семёнович, а не бандюги ли это с бодайбинских приисков? Судя по встревоженному якуту, вполне могут быть и они, – предположил один из полицейских.
– Днестр Петрович, исключать этого никак нельзя. Надо полагать вполне может та банда, больше некому. На приисках наших всё тихо, смутьянов нет, а значит, это только те варвары и есть.
– Но почему четверо? Бежали же пятеро, – промолвил управляющий.
– Так одного из них убитым обнаружили в конторе какого-то прииска, – пояснил Загородников.
Днестр Петрович Загородников – немолодой офицер, прибывший с командой солдат из Бодайбо, не впервой принимал участие в поисках и поимке беглых ссыльных каторжников или в надобности призвать к порядку забастовщиков на приисках. Был человеком ответственным и преданным властям, а посему их волю исполнял в точности и даже с превышением, за что на хорошем счету числился и получал заслуженное повышенное жалованье.
– Не дай бог, как бы на прииск наш какой не нагрянули? – высказался второй годами молодой полицейский, звали которого Кириллом Захаровым.
– Нет, не думаю, Кирюша, побоятся куда-либо сунуться, и так по тайге уже шуму наделали. Да и с золотом они теперь постараются тихо и мимо пройти, либо на Лену, либо на Олёкму, – возразил Загородников.
– Это верно, на Перевоз банда даже и соваться не станет. Обойдёт стороной наш Перевоз. Только вот как обходить они будут? – задумался управляющий и обратился к Стёпке: – А ты, якут, пока не суйся в тайгу, пережди здесь, пострадать можешь, стрелять будут, плохие люди стрелять будут, под пули попасть можешь. Понимаешь?
– Стёпка понимаешь, Стёпка ружьё стрелять будет, плохой человек стрелять будет, Стёпка слушал, куда ходит плохой человек.
– А ну, раз такое дело, растолкуй-ка нам тогда, о чём тебе ведомо, – оживился управляющий.
Стёпка рассказал об услышанном ночью разговоре.
– Днестр Петрович, вы уж милейший не откладывая берите этого проводника, ставьте немедля в ружьё своих служивых.
– Да уж, время не ждёт. Пошли, Кирилл, подымем команду в ружьё, да выступим сразу.
Полицейские дружно встали, оделись, поправили на себе портупеи и направились к выходу. Степан семенил позади них, при этом проявлял излишнюю суетливость.
– Помогай вам, Господь, – прошептал управляющий, выпроваживая полицейских и якута из конторы.
Роман Семёнович достал из стола револьвер, снарядил барабан патронами. «Так вернее будет, ближе к себе ныне оружие иметь надобно, – подумал он о своей безопасности, и мысли переключились на банду: – Кто знает, что на уме у этих нехристей, могут и здесь объявиться. Это ж надо, сколько отмахали вёрст по тайге эти выродки. Скольких людей положили, больше пяти пудов золота тащат через такую дремучую тайгу, за золото людей убили, ничего святого. Взять их надо непременно. Днестр Петрович возьмёт, этот своё дело знает. Только бы всё прошло благополучно, только бы золото всё было на месте. А куда же оно денется, коли банда как зеницу своего ока бережёт его, ведь для себя ж несут-то… Ох и доволен Белозёров будет, да и мне одобрение пожалует…»
Стёпка местную таёжную округу изучил хорошо. Даже ночью мог выйти к любому таёжному зимовью или стойбищу якутов, знал все еле приметные тропы, ключики. Это весьма устраивало Загородникова.
Отряд вооружённых всадников спешно выдвинулся с Перевоза и направился вверх по течению Жуи.
Стёпка ехал на своём олене. Его воодушевляло – это именно он ведёт такой большой отряд людей, который вооружен и, несомненно, справится со вчерашними неожиданными и нехорошими гостями, задумавшими плохое дело против отца. А ведь могло статься, они не пощадили бы и его с матерью из-за мешочка с золотом. «Какие злые люди из-за этих жёлтых камешков, какая же сила в этих камешках имеется, раз вот так просто, как белку, можно убить человека?» – рассуждал Стёпка.
Проехав около версты, Загородников остановил отряд.
– Кирюша, здесь разделяемся. Ты веди своих солдат вдоль по Жуе, а я со своими воинами по перевалу. Якута бери с собой, если банда свернёт где, так он сразу сообразит, куда вам далее двигаться. Чуть что, дай знать тремя выстрелами, подскочим.
– Есть, Днестр Петрович! – восторженно ответил Захаров и, развернувшись к своим вооружённым солдатам, скомандовал:
– Рысью за мной!
– Сломя голову только не суйтесь! – крикнул Загородников вслед отделившимся от отряда всадникам.
Упырь направил своего коня в сторону перевала. Рябой и братья последовали за ним, при этом иногда озирались по сторонам, посматривали: нет ли позади возможной погони.
– Надо было перебить якутское гнездо, не засветились бы тогда, – высказал сожаление Рябой.
– Какой тут базар, если б да как бы. В нашем деле сейчас только и остаётся – линять быстрее с этих мест, – буркнул Упырь.
Кони сытые и напоенные ключевой водой шли бодро уверенным и размеренным шагом. Снег опять начал кружиться, задерживаясь на ветвях деревьев и кустарниках, тонким слоем нежно ложился на землю, прикрывая ягодные кустики брусничника и опавшую листву. Птах не было слышно, будто они затаились в полуголых и мокрых ветках деревьев или в укромных лесных местечках. Над сопкой пролетел небольшой клин гусей. Присущими для них криками они привлекали к себе внимание, вероятно, зазывали сородичей или извещали о желании примкнуть к другим семействам и уже большей стаей покинуть насиженные с весны таёжные места.
– Вот нам бы так подняться в небеса, да
