Эрнест Марцелл - Октавиус
Несмотря на всю ее прожженность и жизненный опыт, переиграть Дженни особого труда не составило. Впервые она улыбнулась мне и положила тяжелую руку на плечо.
– Виктор, – сказала она (из чего я сразу понял, что Мулан частенько упоминала меня в своих разговорах с ней). – Раскройте же наконец ваши глаза – и все увидите сами. Проявите только терпение – после встречи с теми скотами девочка не привыкла уже никому доверять…
Это было то, что я и хотел услышать. Я взял правильный курс, и теперь нужно было тщательно придерживаться его. Поболтав для вежливости еще минут пять, я откланялся и поднялся к себе. Подойдя к окну, я набил трубку и собирался было высечь огонь, как неожиданно развернувшиеся внизу события мгновенно заставили меня забыть обо всем.
Ко входу в «Летучую рыбу», цокая по камням мостовой, быстро подъехала крытая повозка, запряженная парой лошадей. Скрипнув колесами, она резко остановилась возле самых дверей. Кожаный полог откинулся, и из повозки ловко выпрыгнула Мулан. Я сразу узнал девчонку, несмотря на скрывавший ее длиннополый плащ с поднятым капюшоном. Быстро оглянувшись по сторонам, она нырнула в двери таверны.
Возница защелкал кнутом, повозка стремительно рванула с места и понеслась прочь. Оставшийся сидеть в ней человек, видимо, сопровождающий Мулан, на ходу застегивал полог. Мельком увиденное лицо его заставило все внутри меня неприятно сжаться – это был один из османов Уильямса, тот самый бородач, что намеревался отхватить мне тогда мизинец. С каким-то непонятным чувством удивления и страха смотрел я вслед удаляющейся, подпрыгивающей на камнях мостовой колымаге. Нет, на похищение это явно не было похоже. По всему было видно, что Мулан всеми силами старалась сохранить свою поездку инкогнито, поэтому и подъехала не к черному входу, где всегда находился кто-либо из прислуги, а к парадному, где в эти часы обычно никого не было. Я терялся в догадках – несомненно, она ездила к Уильямсу. Похоже, что они уже давно знали друг друга, только встречались крайне редко, иначе последний вряд ли так обознался бы даже в темноте. Но вот что могло связывать юную танцовщицу с матерым контрабандистом? Явно не любовная связь, тут было нечто иное, более серьезное. И зачем ей понадобилось ехать в это бандитское логово? Я терялся в догадках, но ответ быстро пришел сам собой. В коридоре раздались легкие шаги – Мулан, поднявшись по лестнице, торопливо направлялась к своей комнате. Внезапно она остановилась прямо напротив моей двери и около минуты стояла молча, прислушиваясь, был ли я у себя. По всей видимости, встречаться со мной в ее планы категорически не входило. Я затаил дыхание, зная ее необычайно тонкий слух. Она осторожно постучала в дверь – я не отозвался. Тогда она, наклонившись, просунула под дверь какую-то бумагу и, ланью пробежав в свою комнату, захлопнула дверь. Я поднял с пола неожиданный сюрприз и, развернув, обомлел, чувствуя, как ледяная струя прокатилась по спине…
Это была моя расписка о карточном долге, данная мной Уильямсу в «Искристом кремне». Сразу под моей подписью рукой этого негодяя, почерк которого я тотчас узнал, было написано: «Твой долг оплачен. 21.08.1761. Ник Уильямс».
Роза
Я присел за стол, внимательно читая собственную расписку, словно видел ее в первый раз. Такого оборота я никак не ожидал – там была четко указана моя подлинная фамилия, вместе с инициалами. Неужели девчонка поняла, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю?! Но почему же она отдала эту записку мне?! Стиснув голову руками, я положил локти на стол, чувствуя, как зашумело в висках. Неужели она догадалась, что я неискренен с ней?! А раз так, то насколько я успел узнать ее характер, это вполне могло быть и прощальным подарком с ее стороны…
Эта мысль пронзила меня раскаленным железным прутом, и в первые минуты я просто потерял способность даже ориентироваться вокруг, тупо усевшись на кровать. Лишь неимоверным усилием я сумел взять себя в руки, отогнав обуявшую было меня панику, и способность соображать мало-помалу снова вернулась ко мне.
– Так, – сказал я сам себе, приподнимаясь. – О моей помолвке с Элизабет знают только наши родители. А если даже что-то и просочилось в свет (Элизабет была изрядной болтушкой), то вокруг Ричардов О’Ниллов было не так уж и мало. Для нее я предстану несчастным неудачником, проигравшимся в карты и стыдившимся этого до такой степени, что решил скрыть это от любимой девушки всеми возможными средствами. А всяческие совпадения с кем-либо – не больше чем простая случайность.
В своем предположении я, естественно, не был до конца уверен, но то, что Мулан хорошо знала этого мерзавца Уильямса, сомнению не подлежало… Открыв ящик стола, я вытащил записку Мулан, адресованную мне, и пристально прочитал ее еще раз – такой почерк мог быть либо у человека действительно благородного происхождения, либо у очень высокообразованного… Да, Галлахер прав – вещи и привычки многое говорят о своих хозяевах, и я решил проверить это немедленно.
Скоро должно было начаться выступление Мулан, народ уже собирался внизу, и я забарабанил кулаками в дверь Галлахера, зная, что тот уже должен был хоть как-то прийти в себя. Этому занятию пришлось посвятить минут пять, прежде чем щелкнул ключ в его двери и, поливая все вокруг непристойной бранью, он сам, пошатываясь, появился на пороге.
– Это я, Ричард, – сказал вполголоса я, отпихивая наставленный на меня ствол пистолета. – Да тихо ты, черт тебя подери, продырявишь еще…
– А, это ты, Ричи, – криво заулыбался он. – Заходи, заходи. Давай-ка по кружке пунша.
– Слушай, Роджер, – сказал я. – Дай ключ от двери Мулан. Я знаю, у тебя есть запасной.
– А вот этого тебе не надобно… – с этими словами он показал мне неприличный жест.
– Роджер, – спокойно возразил я, – тебе это же самое покажут Стентон, Дрейк, Батт, Рингольд и Додсон, когда ты потребуешь у них пятнадцать процентов вместо десяти. А я нет. Но только если ты поможешь мне по мелочам. Которые не будут противоречить условиям пари, но так как ты наотрез…
Я пожал плечами и развернулся, дабы уйти. Галлахер схватил меня за рукав и потянул на себя.
– Ну это уже другой расклад! Руку, – сказал он, – сэр Ричард!
И до боли пожал мою, после чего с явным усилием нагнулся, вытащил из ящика тяжелую связку ключей и грохнул ее на стол.
– Учти – попадешься ей, застрелю как вора, – прибавил он и захохотал, после чего, вскинув оружие, выстрелил в стену. По всей вероятности, он в очередной раз увидел там муху, отчего все стенки его неряшливой берлоги были покрыты пулевыми отверстиями. Он дунул в дымящийся ствол, уронил его на пол и со счастливой улыбкой рухнул на кровать. Я, взяв ключи, вышел, тихонько прикрыв дверь.
