Сергей Писарев - Приключения Семена Поташова, молодого помора из Нюхотской волостки

С рассветом Пахомий увидел стоявшие на салазках петровские фрегаты. В это время в проснувшемся лагере к походу все уже было готово, и фрегаты медленно сдвинулись с места. Определив, откуда дует ветер, старец забежал вперед и перебрался на другую сторону прорубаемой просеки. Так он шел неподалеку от фрегатов до полудня, как вдруг его внимание привлекли громкие крики и шум, а также пронзительные и тревожные звуки труб, несшиеся из лагеря. На его глазах фрегаты остановились, а немного спустя закачались и повалились набок.

Что происходит в лагере, старец знать не мог. Он только понял, что лучшего случая ему не представится. Набрав кучу сухого валежника, он поджег его. Пробежав немного, поджег вторую кучу и кинулся дальше. Вскоре неподалеку от просеки запылал лес, и поднявшийся ветер погнал огонь в сторону поваленных набок фрегатов.

Сделав все это, старец Пахомий кинулся обратно к обители и сразу же попал в руки разыскивающих его людей. Те уже знали, что натворил сбежавший старец. Но их испугало не то, что огонь может уничтожить царские фрегаты, а то, что ветер раздувает пожар в сторону Выгорецкой обители. Об этом они и поспешили сообщить Андрею Денисову.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«ОГНЕННОЕ КРЕЩЕНИЕ»

Петра в походе сопровождали придворные, его единомышленники, готовые разделить с царем любые невзгоды и опасности. Но имелись среди них и недоброжелатели, которые лишь делали вид, что идут за Петром, ожидая только случая, чтобы начать против него действовать. Люди эти все время находились на виду и не могли сговориться. Удалось им это только в сузёмке в одну из темных ночей.

Господин Патвард к этим людям не относился: у него была другая задача. Но он должен был знать обо всем, что вокруг Петра происходит. Поэтому не удивительно, что он заранее проведал о сборище заговорщиков. Вместо того чтобы сообщить об этом царю, он сам явился туда, спрятавшись среди елочек, окружавших поляну. В темноте он почти ничего не увидел, но услышал все, что его могло интересовать.

Заговорщики собрались в стороне от просеки. Каждый называл свое имя, и на какое-то мгновение его лицо освещали потайным фонарем — боялись, чтобы не пробрался соглядатай Петра. В памяти у всех была еще последняя расправа со стрельцами, когда Петр сам рубил бунтовщикам головы.

Явился протопоп Иона Хрисанфов, что вызвало общее одобрение. Все оказались в сборе, и заговорил боярин Мелентьев, — Патвард сразу узнал по голосу этого пятидесятилетнего, рослого и сухощавого боярина, тщательно скрывавшего под своей внешней приверженностью ненависть к Петру.

— Может, то брешут, — сказал боярин, — может, и правда, что чужеземцы нашего царя подменили или что царь есть антихрист… Дело не в том…

И он разъяснил, в чем дело: Петр привлек к управлению государством иноземцев, таких, как Лефорт, Виниус, Гордон, или возвысил худородных, вроде Лихарева и Ягужинского, а то и совсем безродных, из холопов, всяких Шафировых, Курбатовых, Скорняковых-Писаревых… Подлые людишки эти, оттеснив родовитых, лезут в знать и наживаются. Многие боярские роды захирели, а то и вовсе пропали, и боярин уже не владыка в своей вотчине.

Каждый из пришедших начал выкладывать наболевшие обиды. Когда наступило молчание, опять заговорил боярин Мелентьев:

— Про государя объявят, что надорвался, подсобляя тащить фрегаты... Тело государя отвезут в Москву, где схоронят в Архангельском соборе... Новым государем станет царевич Алексей; ничего, что ему только тринадцатый годок, да и умишком он слаб... Новый государь заключит с Карлом перемирие и издаст указ об изгнании всех иноземцев... Безродных ушлют в Сибирь, а кого и на каторгу... Попы изберут себе угодного патриарха... Все станет на свое место, как при прежних государях...

Заговорщики долго не могли договориться, как им порешить Петра. Убить во время сна не представлялось возможным — шатер охраняли семеновцы и преображенцы, верные Петру; отравить тоже не удастся; еду готовил Фельтон, преданность которого Петру была безграничной. Предложили вынуть жребий, кому кинуться на царя с ножом, но никто из родовитых жертвовать собой не пожелал. Тогда заговорил протопоп Иона Хрисанфов: есть безродный холоп, большой недруг царя Петра; послали его в Соловецкий монастырь, чтобы он там его убил. Холопа схватили, заточили под Корожной башней, пытали, но он никого не выдал. Ему удалось бежать, и теперь холоп этот скрывается среди мужиков, которые тащат фрегаты. Открылся ему холоп «на духу»[42]. Если его прибодрить, нужное дело будет сделано и ни на кого не падет подозрение; потом холопа можно убрать, чтобы греха какого не вышло...

Обо всем этом узнал господин Патвард. И опять он не отправился к царю, чтобы рассказать о заговоре. Может быть, думал он, боярам удастся совершить то, что они задумали. Тогда король его, Карл XII, сможет без помех завоевывать земли в Европе, не опасаясь восточного соседа; в случае удачи господин Патвард припишет все дело себе и получит от своего короля большую награду» Для этого ему нужно только быть осведомленным в действиях заговорщиков и не дать заговору заглохнуть. На следующее утро Патвард окликнул Иону Хрисанфова.

— Господин протопоп, — проговорил он, — мне очень хорошо известен, что хотят сделать с царь Петр...

Протопоп удивленно посмотрел на иноземца, не понимая еще, о чем тот толкует.

А Патвард продолжал:

— Господин протопоп, не нужен ничего делайт с царь Петр без того, чтобы не знал об этом господин Патвард...

Намек был настолько ясным, что протопоп дико взглянул на Патварда, — он хотел кинуться от него прочь.

Схватив протопопа за руку и убедившись, что за ними никто не наблюдает, Патвард объяснил, что тоже был «на поляне среди елочек» и знает о том, как собираются убить Петра.

— Изыде от меня, сатана!.. — с ужасом проговорил протопоп.

— Господин Патвард может пойти русский царь Петр и сказать один небольшой слов...

И он показал рукой, как рубят головы.

— Изверг ты рода человеческого!.. — только и мог пролепетать Иона Хрисанфов.

— Это хорошо, что господин протопоп меня понимал... Только пусть он не пугался: если он будет молчал и слушал, господин Патвард ничего русский царь Петр не говорил...

Объяснив, что протопоп должен рассказывать ему все про заговор, и условившись, когда они снова встретятся, господин Патвард исчез среди деревьев.

А протопоп Иона Хрисанфов, оставшись один, сразу даже не мог понять, было что или нет — может быть, все это ему только почудилось.

Пройдены были топкие болота с глубокими речками, где нужно было накладывать в несколько рядов гать и построить на клетях временный мост через длинный залив Выг-озера. Теперь к просеке с обеих сторон подходили красивые озера с поднимающимися между ними лесистыми кряжами. Тащить фрегаты и здесь было не легко, к тому же осталось меньше половины мужиков и пали почти все лошади. Но уже недалеко было побережье Онежского озера, где все невзгоды, казалось, окончатся.

С вечера было холодно, а под утро ударил заморозок, покрывший землю инеем. Разводить огонь было строжайше запрещено, и обессилевшие мужики не смогли за ночь отдохнуть. До полудня они еще кое-как тащили фрегаты, а затем, когда их начали подгонять плетьми, вышли из повиновения.

Начался бунт. Мужики взбирались на камни, вскакивали на поваленные деревья и кричали, что пусть всех их на этом месте порешат, но дальше никто не пойдет. Еще мужики кричали, что нужно разбить проклятые фрегаты — от них пошло на всех людей мучение, что, вместе с фрегатами надо порешить и царя-ирода: будь он настоящим царем, а не «немчином», подмененным чужеземцами, то не погубил бы столько народа…

Мужики, работавшие под началом Щепотьева, схватили топоры и кинулись назад, к фрегатам. Если бы они внезапно напали на Щепотьева и его солдат, тем было бы несдобровать и у мужиков оказалось бы огнестрельное оружие. Но в возбуждении они побежали валить фрегаты. Щепотьев вместе с Семеном и солдатами отступил в лес, чтобы присоединиться к Петру.

На просеке зазвучал сигнал военной тревоги. К Петру прибежали Меньшиков, Головин, Корчмин и остальные командиры.

Петр сразу же начал действовать быстро и решительно. Один отряд он распорядился поставить около пушек и артиллерийского запаса. Мужики в это время валили фрегаты. Другой отряд Петр направил к продовольственному обозу, а третьему приказал зайти мужикам с тыла. Солдаты повиновались беспрекословно.

Боярские заговорщики, захваченные врасплох, ничего не смогли предпринять, к тому же мужицкий бунт угрожал их собственным жизням. Только господин Патвард спокойно выжидал, чем все это кончится.

Первое мгновение могло показаться, что мужики, вооружившись топорами и дрекольем, кинутся на царя и его офицеров. Но, как ни велика была мужицкая сила, у Петра имелись солдаты с фузеями и бомбардиры с пушками. Пока мужики, повалив фрегаты, били по их днищам, Петр сумел окружить бунтовщиков со всех сторон, а бомбардиры Корчмина подкатили пушки, зарядив их картечью.