Юрий Шамшурин - В тайге стреляют
В Якутию Станов попал не по столбовому тракту. Его с карательным отрядом направили из Иркутска в верховья Лены против партизан. Но колчаковцы в нескольких ожесточенных стычках были разбиты наголову.
Станов остался в живых совершенно случайно. Добывая самогон, он отстал от карателей. Узнав об их полном разгроме, поручик незамедлительно скинул с себя военную форму и оделся как беззаботный гуляка-старатель, проматывающий «фарт». Он выбирался захолустными тропами из тех районов, где побывали каратели. Станов отлично знал, что там ему пощады не будет. А жить хотелось чертовски. Единственным спасением было пробраться в Якутию. Остальные пути отрезали партизаны. Чтобы его ненароком не опознали, поручик отпустил бороду, беспрестанно горбился, скрывая свою офицерскую выправку. Лишь на квартире Макара Ивановича он понял, что сумел избежать возмездия.
...День выдался тусклый, сумрачный. С неба падал редкий снежок. Мороз больно пощипывал нос и щеки. Время от времени Станов извлекал из кармана плоскую бутылку с разведенным спиртом и, отогрев ладонью горлышко, подносил ко рту. Пил он мелкими, частыми глотками и при этом крякал. Сани на неровностях потряхивало и капельки спирта падали на подбородок.
— Не привык к таким температурам, — заметил, оправдываясь, Станов. — Вынужден подогреваться!
Вдали нетронутой снежной поверхностью забелел алас. Павел насторожился, обеспокоенно озираясь по сторонам. От группы придорожных елей вдруг отделился человек и, спотыкаясь, побежал наперерез саням. Поручик инстинктивно схватился за кольт.
— Наш это! — Павел натянул поводья и остановил коня. — Ну что?
— Ночевать, однако, здесь будут! — указывая на алас, сдавленным шепотом сообщил разведчик.
Видимо, он долго пробыл на морозе. Одежда на нем заиндевела. На бровях наросли сосульки. Слова выговаривал с трудом.
— Все в юрте?
— Все как будто. Лед кололи, дрова таскали.
Командир вылез из саней, собрал вокруг себя наиболее опытных, отважных охотников. Стали совещаться. Решили незамеченными подойти с двух сторон к юртам и напасть врасплох на уставших красноармейцев.
Недалеко от аласа в полной тишине отряд разделили на две группы. Того, кто знал хотя бы несколько русских слов, Станов брал с собой. Остальных должен был вести командир.
Повстанцы постукивали озябшими ногами, подталкивали друг друга, чтобы хоть немного согреться.
— Если заметят меня, — говорил Павел поручику, тыча себя кулаком в грудь, — продолжайте подходить. Я постараюсь отвлечь красных на себя. Действуйте!
Старая привычка взяла свое. Несмотря на то, что Станов относился к Павлу пренебрежительно, как к профану в военном искусстве, он вытянулся, по всем правилам отдал честь и отчеканил:
— Будет выполнено, господин полковник!
Почему он титуловал Цыпунова полковником, Станов и сам не знал.
Павел махнул зажатой в кулаке перчаткой:
— Кто со мной, пошли!
Отрядники засуетились. Защелкали затворы ружей. Затем безмолвные, как тени, люди крадучись скрылись за деревьями.
Сквозь редкую поросль кустарников проглянули юрты. Над ними мирно вились дымки, каскадом сыпались искры.
— Не торопитесь! Цепью рассыпайтесь, цепью! — яростно хрипел Павел, расталкивая сбившихся в кучу отрядников.
Якуты, мешая друг другу, неумело растянулись меж деревьями в редкую неровную цепочку и побрели по колена в снегу. Многие то и дело беспричинно оглядывались назад.
Павел, бравируя, шагал впереди цепи и с волнением ожидал начала боя.
«Перебить всех! — думал он, разжигая в себе ярость. — Чтобы ни один не совался больше к нам!»
Со стороны, откуда наступала его часть отряда, тайга подступала близко к юртам. На опушке разрозненно росли кустарники. От юрт доносились равномерные удары топора. Кто-то колол дрова.
— Заметят! — прошептал Павел и, невольно втянув голову в плечи, знаками указал отрядникам, чтобы они пригнулись еще ниже. Но и без этого предупреждения цепь почти ползла. Изредка в напряженной тишине раздавался приглушенный кашель, короткое ругательство.
До цели осталось не более полутораста метров.
Вдруг от наступающих гулко хлестнул выстрел и, словно удар бича, разорвал безмолвие. Со стороны юрт, где тотчас забегали, засуетились люди, раздался ответный выстрел. За ним второй, третий — и пошло хлестать по тайге. Повстанцы выдали себя.
— Вперед! — вскочив, рявкнул командир. А в глазах у него ясно стояло: «Заметили! Перестреляют!»
Неуклюже пригибаясь, спотыкаясь и падая, белоповстанцы побежали. Зачастили выстрелы. Суетня у юрт кончилась. Над открытой настежь дверью образовалось облако пара. Красноармейцы залегли у изгороди. Тоненько заныли пули, с цоканьем впиваясь в деревья.
— Какая сволочь стреляла?
Налившимися кровью глазами Павел оглядел отрядников. Но разбираться было некогда. К ногам его упала срезанная пулей ветка. Павел инстинктивно отшатнулся, словно этим бессознательным движением мог уберечь себя. А неведомая сила так и тянула назад, за толстые обомшелые лиственницы. «Жить!» — сверкнуло в мозгу.
— Огонь! — отдал команду Павел.
Он вскочил и тяжело побежал, разбрызгивая в стороны мелкие снежные заструги. Добравшись до поваленной сосны с растопыренными корнями, Павел упал за нее, осмотрелся и сунул в развилку сучьев руку с наганом. Рукоятка его стала мокрой и липкой. Он придержал дыхание, тщательно прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. Возле изгороди вскочил человек в длиннополой шинели, нелепо взмахнул руками и медленно осел на землю.
— Ага, попал! — злорадно ухмыльнулся Павел и, обернувшись, крикнул: — Огонь! Пали! Смелей, ребята! Мы им покажем!
В горле так сильно пересохло, что невозможно было проглотить слюну. Павел нащупал в кармане фляжку с неразведенным спиртом и сделал несколько судорожных глотков. Страх прошел. Наоборот, нарастало сильное возбуждение, какая-то дикая, бесшабашная радость. Передохнув, он окликнул прикорнувшего рядом охотника-якута:
— Видишь, с юрты стреляет? Около трубы. Сними его!
Раздался выстрел, и человек, дернувшись, повис вниз головой.
— Молодец!.. Где же Станов? Долго что-то.
Огонь со стороны красноармейцев заметно ослабел.
— За мной, ребята!
Отрядники поднялись более дружно и побежали. Павел слышал возле себя чье-то хриплое, натруженное дыхание. Но кто оказался соседом, разглядывать было некогда. Скорей бы добраться до юрты.
— Ура!! — заревел командир, добегая до первой полуразвалившейся изгороди.
