Толчки - Марат Дроздов
Он сделал паузу.
– После этого в городе наступила смута. Так как городского управления не стало, никто не понимал, что же теперь делать. И тогда, кто-то решил устроить скачки прямо по городу. Люди подхватили эту идею, она стала лейт-мотивом жизни горожан. В конце концов все, понемногу, стали забывать о трудностях градоуправления. Но длилось это все недолго. Через, примерно четыре месяца такой жизни в город был прислан новый губернатор, по фамилии Трепин, который, первым же своим указом повелел поставить свою резиденцию, в здании которой сейчас располагается гостиный двор, прямо посередине этих дорожек. Местные жители были против, но они его не волновали. Он пожелал, чтобы «его» город превратили в подобие его семейного герба. Он повелел сделать эти дороги полноценными улицами, да такими, чтобы они были широчайшими в городе, а также сделать три точно такие же, чтобы они были перпендикулярны первым трем, – он указал на доску. – И чтобы эти улицы имели центром его резиденцию. Приказ был исполнен, но в итоге, после нескольких, скажем так, спорных его решений, его свергли. Правителя свергли, а улицы остались.
Прозвенел звонок.
Vll
Весь вечер я провел в предвкушении. Я представлял, как должно пройти мое завтрашнее «посвящение».
Мне вспомнились глаза Жени, когда он увидел меня в том злополучном свитере, который я, придя домой, любовно повесил на спинку стула. Нашивка на левом рукаве топорщилась и была обращена прямо ко мне. В полумраке, царившем в комнате, роза ветров, изображенная на ней, напоминала мне большой глаз, неотрывно следящий за мной. Меня передернуло, и я отвернулся. Мысленно я вновь вернулся к Жене. Мне запомнилось мое тогдашнее состояние – это были гордость, злорадство и что-то еще. Что-то, чему я не мог дать названия. Это чувство я, доселе, еще не испытывал. Я перевел взгляд на окно. В небе плыло исполинских размеров облако. Взглянув на него, я прозрел. Чувство собственного авторитета. Вот как называлось то, что я тогда испытывал. Чувство того, что я стою выше кого-то, что я весомее кого-то. При мысли об авторитете мне на ум пришла картинка: я иду в окружении «банды», а прохожие, увидев нас, разворачиваются и идут в другом направлении, либо идут мимо, опустив глаза. Мне вдруг представилось, что я иду один, без остальных членов банды. Иду по трехлинейке в том самом свитере и люди, завидев меня, опускают глаза или отходят. Сразу же, вслед за этой картиной, ко мне пришла мысль: «Чтобы к тебе относились также как к ним, ты должен быть как они». Я вспомнил драку. То побоище близ стадиона, когда я увидел WScrew в действии.
Драться я абсолютно не умел. Я, конечно, смотрел фильмы с Джеки Чаном или Джетом Ли, но в реальной драке мне бы это вряд ли помогло. А они ведь бывалые костоломы! Одна мысль о том, как они тогда бились с японцами, приводила меня в ужас. Даже если против меня выйдет только один и будет бить вполсилы я, едва ли смогу дать ему отпор. По мере визуализации своих представлений о завтрашнем дне, у меня по телу начал бежать холодок. Я прямо-таки чувствовал, как бьется мое сердце. Оно, казалось, готово было выпрыгнуть из груди и ускакать в неизвестном направлении.
В голове картинки сменяли друг друга с бешеной скоростью: толпа толчков и японцев идут друг на друга, драка, превращающаяся в свалку, как к толчкам приходит подкрепление и врезается в толпу японцев и, наконец, как японцы, поверженные, уходят зализывать раны. Мне вспомнились их лица в тот момент: у кого-то текла кровь, кто-то, постанывая, волочил одну ногу, кто-то держался за бок. Меня передернуло. Но, вслед за этими образами мне на ум пришло следующее: я, со всей силы толкающий ногой амбала, идущего на Даню. Тот тогда, приземляясь, сшиб еще одного. Это меня немного успокоило. То есть, теоретически, я смогу кого-нибудь побить, если буду в состоянии стресса. Теперь бы придумать, как себе такое состояние организовать…
Думая над этой проблемой, я откинулся на кровать и, незаметно для самого себя, уснул.
Vlll
Проснулся я веселым и полным сил. Но, стоило мне вспомнить о том, что меня ждет, веселость сразу улетучилась. Понурив голову, я пошел в ванную.
В школу я, на автомате, надел тот самый свитер. Я привык вечером вешать на спинку стула то, что надену утром. А утром просто брал и надевал, почти не глядя. В этот раз я так углубился в мысли о предстоящем, что напрочь забыл о том, чтобы повесить что-либо на спинку.
Школьный день чем-то походил на тот, что был перед футбольным матчем. Я не мог ни на чем сосредоточиться. Вот только если в прошлый раз я пытался себя как-то отвлечь, фокусируясь на уроках, то теперь я вообще не мог думать ни о чем, кроме того, что мне нужно быть в том злополучном баре в три часа дня.
Я был слишком погружен в себя, чтобы увидеть, как другие сторонятся меня. Некоторые просто бросали в мою сторону взгляды исподлобья, некоторые вообще старались, по возможности, близко ко мне не подходить. Всего этого я не видел. В тот день не я управлял своим телом, а оно мной. Оно, на автомате, тащило меня из одного кабинета в другой, на автомате что-то записывало и, после уроков, само пошло в назначенное место.
Весь день я, мысленно, рисовал картины того, что меня ждет. Когда-то я услышал о том, как солдаты получают краповый берет. Чтобы его получить, ты должен выдержать избиение несколькими солдатами, уже получившими такой берет. И если ты после этого встал – берет твой. На месте избиваемого я, конечно же, представлял себя. Мне виделись самые ужасные варианты того, как все должно было пройти – как я становлюсь инвалидом первой группы и больше никогда не встаю с кровати, или как, после прямого в голову, превращаюсь в овощ и всю оставшуюся жизнь ем через трубочку. Представлял я все это в процессе ходьбы. Расстояние до бара оставалось все короче и короче. Осознав это, меня начало буквально колотить. Казалось, что у меня внутри все клокочет. Вдруг, откуда не возьмись, появилось абсолютно детское желание все бросить, вернуться домой и никогда больше не выходить из комнаты. Но, страх перед последствиями такого действия еще
