Андре Лори - Тайна Мага
Словно туманом застлало глаза Морица, его сердце сильно забилось, и молодой археолог готов был упасть. Не менее возбужденная, его сестра схватила один из инструментов и с блестящими глазами, с раскрасневшимися щеками начала счищать землю, покрывавшую древние стены: вскоре она открыла глазированную поверхность, о которую сталь инструмента скользила. Тогда, бросив кирку, девушка взяла мокрую губку и принялась обмывать глазурь. Через несколько секунд показалась бледно-желтая полоса, а вверху ее — замечательный по свежести колорита зеленый пальмовый лист. Катрин продолжала свою работу, и вслед за листом на свет Божий выглянуло изображение белой маргаритки на ярко-красном поле. Наши герои испустили крик радости. На минуту в глубине траншеи продолжался концерт радостных восклицаний, поздравлений и горячих рукопожатий. Эта минута вознаградила Кардиков за все перенесенные труды и опасности.
— Здесь! здесь!.. — повторяла молодая девушка с влажными глазами. — Итак, вот эти стены, описанные Геродотом, которым удивлялись в древности!.. По твоей милости, дорогой брат, мы увидим их собственными глазами, и тысячи людей будут вновь ими любоваться…
— Да здравствуют Мориц и Катрин Кардик! — с энтузиазмом вскричал лейтенант.
— Да здравствует лейтенант Гюйон и хаким-баши! — смеясь и в то же время плача от радости, сказал Мориц.
— Честь и слава этому бедному, нами оклеветанному, Гуша-Нишин! — прибавила молодая девушка. — Но возобновим, господа, работу… Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу всю стену… Что, если это не одна из семи стен Экбатаны, а просто какой-нибудь водоем, какая-нибудь другая постройка?!..
— О, я дрожу от этой мысли!..
Работа закипела. С величайшими предосторожностями, чтобы не повредить эмали, труженики начали разбирать кирпичи, соединенные между собой твердым, как алмаз, цементом. Таким образом, мало-помалу, в течение пяти дней упорного труда было добыто, вытащено из земли, снабжено надписями, пронумеровано и упаковано в большие корзины около трех квадратных метров стены.
Особенно драгоценную находку представлял один фриз, изображавший охоту на львов. Жесты охотников, яростные прыжки преследуемых животных были воспроизведены на нем превосходно. Легкость рисунка, яркий колорит красок, художественная отделка, — все это показывало, что открытый фриз принадлежит к наиболее блестящей эпохе персидского искусства. Вокруг фриза был изображен роскошный венок из пальмовых листьев и маргариток, заключенный в изящные арабески.
Еще в самый день открытия стен мадемуазель Кардик выразила желание послать гонца к Гуша-Нишину, чтобы известить его об успехе раскопок. Получив известие, старый гебр не замедлил лично явиться, чтобы осмотреть работы своих новых друзей. За первым посещением последовало второе, третье, — и вскоре все привыкли видеть старого гебра медленно ходящим вдоль траншеи, с загадочным взглядом, устремленным в землю. Доктор Арди, хаким-баши, как его все называли, тщетно пытался изучать эту загадочную личность. Почти абсолютная молчаливость старого гебра и бесстрастное выражение его лица сводили на нет все остроумные наблюдения доктора.
ГЛАВА VIII. Семейное предание
Подняв занавес вьющихся растений, перенесемся теперь, читатель, в грот, где Гуша-Нишин принимал Морица и его сестру, и, миновав его, во вторую пещеру, служащую гебру рабочим кабинетом…
Дед и его внучка работают за длинным каменным столом, загроможденным различными странными предметами: кабалистическими амулетами, символическими перстнями, манускриптами из пожелтевшей бумаги, покрытой клинообразными надписями. На полках, приделанных к гранитным стенам пещеры, расставлены кубы, тигли, компасы, угломеры — целый научный арсенал. Там же виднеются: человеческий череп, чучела крокодила, обезьяны и змеи; разное оружие: кинжалы, ятаганы, стрелы, палаши и множество других предметов самых различных эпох и стран.
Уже несколько минут, как Гуша-Нишин, отбросив книгу, которую читал, погрузился в глубокое раздумье.
Его внучка, согнувшись над рукописью из пергамента, занята перепиской каких-то ученых отрывков. Всецело поглощенная своим занятием, она не замечает, что дед остановил на ней свой глубокий взгляд.
— Леила! — сказал он наконец торжественным тоном.
Молодая девушка подняла голову.
— Что, отец?
— Оставь эти письмена, дочь моя. Я хочу с тобой говорить.
Леила встала со своего места и, пересев к ногам старика, приготовилась слушать его речь.
— Леила, — сказал Гуша-Нишин, — ты чувствуешь большое расположение к этим иностранцам, фарангам?
— О, — отвечала девушка, внезапно покрываясь румянцем, — я люблю от всего сердца молодую фаранги Катрин!.. И знаешь ли, отец, она также меня любит!.. Мы с ней друзья…
— К чему это? — строго перебил девушку старый гебр. — Пойми, дитя мое, что ты оказываешь честь этой иностранке своею дружбой.
— Ах, отец мой, ты известен своими познаниями и мудростью, кроме того, твой почтенный возраст, твои добродетели… Но я, бедная девушка, разве я смею думать о себе столь же высоко?.. Вспомни то униженное положение, в каком находится у нас женщина… Я нахожу, что, напротив, молодая фаранги оказывает мне честь, обращаясь со мной, как с равной…
— Дочь моя, — отвечал гебр голосом более торжественным, чем обыкновенно, — приблизилось время, когда я должен передать тебе великие тайны. Ты достигла возраста благоразумия. Заботливым воспитанием я старался укрепить в тебе здравый смысл и ум, которыми природа так скупо наделяет ваш несовершенный пол. Так как слабость сердца составляет непременное свойство женской натуры, то я и не буду упрекать тебя за это…
— Отец, — печально проговорила Леила, — разве я не старалась всеми моими силами заменить тебе сына, которого ты так оплакивал?
— «Старалась»… — с горечью повторил старый гебр. — Напрасные старания! Ты не могла мне его заменить и не заменила!.. Может ли слабая голова девушки вместить в себя великие тайны священных знаний, которые едва может объять человеческий ум?.. Нет, вы созданы лишь для того, чтобы смотреть за домашним очагом и укачивать на своих коленях детей. Вам не по силам, хрупкие создания, высокая судьба!..
— Мое единственное желание — быть тебе угодной, отец, и я всегда старалась повиноваться тебе, — с покорностью сказала Леила.
— Я и не жалуюсь на тебя, Леила, — более мягким тоном проговорил старик. — Ты девушка неглупая, достаточно образованная и не ветреная. Не ты виновата, но неумолимый рок… В нашем роду уже много веков сменялось, не прерываясь, мужское поколение, но Владыка жизни прекратил этот порядок!.. Таинственны и непостижимы веления твои, могучий Митра!..
