Поход - Князь
— Чемпионато Италья пер тиро. Кварто посто.
Толстый, услышав такую речь, даже расслабился, и заговорил:
— Синьора…. Герр… — На этом, видимо, его познания в иностранных языках закончились, и он продолжил дальше уже на родном, непонятно. А с чего это он меня герром назвал? А, так камуфляжка же бундесовская на мне, и карабин австрийский.
— Хорош. Разговаривать на русском будем. И не надо делать вид, что ты его не понимаешь. Когда по-русски не понимают, я обижаюсь. А это больно. Не мне больно, а для тебя — уточняю. Так что давай по порядку — имя, фамилия, должность, чем занимаешься, и вообще, что здесь вокруг происходит. И руки-то опусти, а то обольёшься кофейком раньше, чем он остынет.
— Томас я. Барткус. Начальник на этом карьере угольном. А вы кто?
— Томас, ты лучше расскажи, что я тебя прошу, чтобы мы в курс дела вошли, что тут вообще происходит. И кофе пей, пей, остынет ведь.
— Так вы лосты, наверное?
— Что за лосты?
— Ну, это… Потеряшки!
— Какие потеряшки?
— Так Высшие кого группами переселяли, а потом вот так, как вас, поодиночке.
— Так, давай с самого начала и по порядку. Ты, кстати, русский откуда так хорошо знаешь?
— В ВВ я служил, при Союзе. Во Внутренних войсках. Зону охранял.
— Понятно, по профилю, значит, работа у тебя. А там что за люди?
— В лагере? Пленные, бандиты, враги народа.
И тут меня торкнуло.
— Враги народа, говоришь? С интонацией товарища Сухова. Помните — «Павлины, говоришь? Хех…»
— Стал к стене, руки назад. — И его же ремнём, двойной петлёй. Хороший ремень, широкий, мягкий. Хрен высвободишься.
— Посиди пока. Хотя можешь попробовать побегать. Синьора давно не стреляла по мишеням. Сандра, побудь пока здесь.
И пошёл вниз, хочется посмотреть, что тут за враги народа обосновались. Иду себе вразвалочку, рукава закатаны, карабин на плече стволом вниз, шляпа с веточками на нос надвинута, в общем, образ такой… Неположительного героя. И пока искал, где тут проход в спирали, и как калитка открывается, слышу:
— А я тебе говорю, Николаич, ещё один фашист на нашу голову.
— Ваня, ты погоди, не все немцы гады. Я, когда в ГСВГ служил, очень приличные ребята в Фольксармее были. Вон видишь, идёт. Сейчас попробуем поговорить, я немного немецкий-то помню ещё. Гутен абэнд, герр, не знаю, как вас там.
— И вам добрый. Но, глядя на вас, не скажу, что он таким выдался. И, Ваня, не смотри на мой карабин с таким вожделением. Пусть Юрий Николаевич поговорит сначала, а потом я уже решу, что дальше делать будем. И кого прибить надо. Представьтесь, мужики, пожалуйста. А потом расскажете, как дошли до жизни такой. А то сами мы не местные.
— Из лостов, что-ли?
— Вы вроде русские, а говорите непонятно. Лосты — кто это такие?
— Ну, сериал такой знаменитый был, Lost назывался, у нас перевели как «Остаться в живых». Что, не смотрели? А сейчас здесь так называют тех, кто в одиночку сюда попал, а не как мы, группой. А звать меня Юрий Николаевич, из Риги я. Иванов.
— А я Сергиенко Иван. Из Таллина сюда попал, а так ростовский я, моряк, на контейнеровозе ходил.
— Котов Андрей. С Брянщины. Пенсионер.
— А девушка где? Она тоже наша?
— Наша. Итальянка она, Сандра зовут. За этим, Томасом, присматривает.
— Сука! Нет, не она. Томас этот. Скотина он, фашист настоящий!
— Так, а вот с этого места давайте спокойно, плавно, подробно и с самого начала. Кстати, а сколько у нас времени на это, пока толстого не хватятся?
— А времени у нас как бы и совсем нет. Этот нас с работы погнал, чтобы поели, а то потом всю ночь уголь грузить, Гуннар уже должен был на своей шаланде подойти.
— А кто это ещё в лагере?
— Двое китайцев, это пленные. Ли — который хромой, и Мин, что с нами работает. Их никто не понимает, ни одного языка они тоже не знают. Кваме — он из Сенегала, по-французски говорит, так никто из нас его не знает, и Малике, он из Замбии. С этим хоть что-то, он по-английски немного, так Иван с ним пытается общаться.
— А что за Гуннар, и что у него за судно?
— Да корыто такое, полусамодельное. Большая лодка, только для угля и предназначена. Тонн на двадцать. Один человек на ней. Получше этого скота, но тоже… Ружьё у него, гладкоствол.
— А сами за что сидите?
— Так русские мы. Нежелательный элемент. Неграждане, баллы социальной значимости не начисляются. О, чапает Гуннар, слышишь?
Точно, над рекой угадывалось негромкое тарахтение мотора. Из того, что узнал, ничего яснее не стало.
— Мужики, я побежал. Встречу этого… как его, Гуннара, тогда поговорим.
Заскочил на «свою» территорию, быстро сбежал к воде, прыгнул в лодку и завел её за куст рядом. Блин, там неудобно, ноги намочил, пока выходил. Метнулся наверх, на реке уже показался нос какого-то корыта, угловатого, широкого и плоского.
Забежал в дом. Сандра молодец, нашла керосинку, разожгла и делает кофе. Толстый, раскисший и какой-то обиженный, недоумённо на неё пялится…
— Рот без команды откроешь — пришибу. И для значимости слов простимулировал стволом по ребрам. Он сник ещё больше…
— Что там? — спросила скво.
— Потом. Сейчас гостей встречать будем. Выйдешь на улицу, встанешь так, чтобы тебя не видно было. Пистолет наготове держи. — Продублировал на всякий случай руками. Поняла вроде.
Лодка уже подползла к причалу, и бородатый мужик лет сорока с ружьём в руке, привязав её, озирался по сторонам. Крикнув пару раз «Томас!» и добавив какие-то ещё слова на незнакомом языке, зашагал
