Поход - Князь
Манлихер в руки, и аккуратно, чтобы никак не засветиться даже мельканием среди стволов — вперёд. В лесу очень видно именно горизонтальное перемещение, так что, если хочешь быть незаметным, двигайся медленно, лучше всего — медленно встал, переместился от одного укрытия до другого, медленно присел. При этом надо думать, что видно тебя может быть не только с той точки, куда сам смотришь.
Вот и добрался. По-быстрому соорудил себе несколько веточек под ободок шляпы, теперь уже ползком, и смотрю из-под куста. Оптику бы какую… Но расстояние не так, чтобы совсем большое, видно. Противоположный берег высокий, всё время, пока иду, удивляюсь. Сейчас вышли на участок реки, который идёт практически параллельно берегу Волги, насколько я сверху смог разглядеть. Долго так продолжаться не может, скоро должно быть устье.
А там, на склоне, идёт работа. На берегу отчётливо видна очень чёрная полоса, толщиной… да как бы не метра три. И пять человек там ковыряются. Двое машут кирками, остальные таскают чёрные комья по лестнице, в земле сделанной, корзинами к берегу, там причал. Здоровенный. И там же лежат кучи такие же чёрные. Уголь⁈ Народ уголь добывает? Два негра, азиат какой-то, вроде китаец, двое европейского облика, только грязные. Одеты в обрывки какие-то, одеждой это не назовёшь. Труд точно не добровольный.
О, а вот и подтверждение появилось. Ну почему все надсмотрщики так похожи? Рожа — поперёк себя шире, талия не просматривается в принципе. Выше места, где должна быть талия, перепоясан ремнём с висящей на нём кобурой. Кобуру опознать не могу, в смысле, её государственную принадлежность. На руке, как положено, дубинка. Не, не дубинка, что-то гнущееся, типа куска кабеля или шланга. Ага, я даже знаю локацию данного индивидуя! Серая, явно военная форма, и на кителе — два кармана на заднице. На кителе! Швеция, и к гадалке не ходи.
Вдруг рядом плюхается на землю Сандра, и, сделав зверское лицо, показываю ей, какие кары её ждут. Ухмыляется, показывая, что один вид кары готова принять прямо сейчас. Но подошла, надо сказать, тихо, и не услышал. Не хрустнула ни разу. На противоположном берегу толстый открывает рот, и версия шведа сразу отпадает. Так материться шведы не умеют. Литовец. Почему так уверенно? Так…
— Шарикас!
— Гавс!
Очень уж звучание языка специфичное. Причём как-то умудряется три четверти слов произносить русских, но исключительно матерных. Заслушаться можно.
Вывод о том, кто здесь плохой, а кто хороший, делать рано. Может, эта рожа каких-то отпетых уголовников тут к общественно-полезному труду приобщает. Плюс негры. Говорят, что служившие в Африке наши офицеры больше всего не любят негров. Брехня. Были ещё служившие в Северной Африке, так они на первое место арабов ставят. Не, я не расист и не националист, можно даже сказать, наоборот, — интернационалист. Не люблю всех дураков и сволочей одинаково, независимо от цвета кожи и разреза глаз. Но вот три года пребывания в Африке свой отпечаток накладывают.
Толстый, отчаянно матерясь, перетянул двоих, недостаточно, по его мнению, оживлённых, и пленники, ускорившись, стали быстро таскать корзины от карьера вниз, к причалу. Минут через пятнадцать, закончив, собрались в кучу, и побрели по берегу, скрывшись из вида. Толстый важно пошагал за ними. В общем, ничего не понятно.
Пришлось перебегать, менять позицию, чтобы увидеть, куда они ушли. За полоской деревьев у них располагалась жилая зона. Ближе к воде — здание, длинный сарайчик, в котором и проживала, видимо, эта пятёрка зэков. Не, шестёрка. Возле плиты, под навесом, с костылём и покалеченной ногой, прыгает ещё один азиат. Негров я умею различать на взгляд, могу сразу сказать, что один из них — это центральная Африка, даже ближе к Сахелю, второй — юг. Ангола или что-то рядом. А вот азиатов не умею, для меня они все на одно лицо.
Выше по склону, за крепким забором, декорированным колючкой, небольшой дом с торчащей антенной мачтой. Антенна простенькая, штырь, так что связь недальняя. Толстый пошёл наверх, загудел небольшой генератор, в окне загорелся свет. Доложиться о проделанной работе пошёл, что ли? И что делать-то? Не, что толстого надо поспрошать, это понятно. А то сядет сейчас и уплывёт — на песок вытянута мотолодка. Тоже надувнушка, но из крутых. Мотор хороший, с этого ракурса не видать точно, но на вид — сил более тридцати, по размеру колпака если судить. Дистанционка, на румпеле сидеть не надо. Богато живут прибалты. А, ладно, пойдём разговаривать.
— В лодку! Туда пойдём.
— Я с тобой. — Упёртая, не буду спорить, побежали.
Бесшумно, чем хорош электромотор, подошёл, стал возле моторки. Манлихер в руки, и быстро по лесенке. Из дома нас не видно, зэки застыли и удивлённо на нас смотрят. Им досюда так просто не добраться — или плыть по реке довольно далеко, а вода ещё не купальная, или резать спираль Бруно. Металлом местные тоже не обижены, надо понимать. Колючка, спираль, и в немалом количестве. И только двинулся по лестнице, вслед, из-за колючки, пожелание: «Прибей эту сволочь!» — И с такой злобой произнесено было… Аж дёрнулся, и только потом дошло — сказали-то по-русски. Поворачиваюсь — стоит возле колючки мужик, в обносках, с фингалом таким знатным, но гордо стоит, без подобострастия. Моего возраста примерно. Отставник, не ошибёшься, такое в осанку впечатывается до конца дней.
— Wer bist du? — Сам не знаю, почему так вырвалось, на немецком его спросил, кто он.
— Юрий Николаевич. — Каблуками не щёлкает, но характерное такое вытягивание корпуса. Точно, военный.
– Stillhalten! — Вроде так на немецком должно звучать «стой спокойно». Двинул дальше.
Подхожу, звук работающего генератора заглушает любые шаги. Попробовал дверь тихонько пальцем — не заперта. Непуганые, не боятся. Сдвинул предохранитель, резко открыл, ствол вперёд. Толстый сидел за столом, пил кофе, судя по запаху. Так и застыл. Потом медленно потянул руки вверх, так и не выпуская кружки. Молодец, так и сиди. Подскочил, расстегнул ему ремень, снял вместе с кобурой.
Вытащил пистолет. Прикладистый по руке, Лахти или Хускварна, не поймёшь. Не настолько я знаток оружия, особенно пистолетов. Но всё равно — бензопилы у них лучше получаются. Ладно, потом. По-быстрому прошёлся рукой по толстому, вытащил из кармана раскладной нож — больше ничего и нет. В дверь просочилась Сандра, стоит, смотрит с недоумением. Прикинул в руке пистолет — не, чужое оружие, я лучше с карабином. Показываю Сандре — умеешь?
— Си. — И так как-то буднично это «си» прозвучало, как
