Индийский ноктюрн - Антонио Табукки
– Я вам рассказала о своей профессии, – сказала Кристина, – а вы, позвольте спросить, чем занимаетесь? Если не хотите, можете не говорить.
– Ну, предположим, я пишу книгу, к примеру.
– Какую книгу?
– Книгу.
– Роман? – спросила Кристина с хитринкой в глазах.
– Что-то в этом роде.
– Выходит, вы писатель, – заключила она с известной логикой.
– Ну что вы, – сказал я, – я только пробую, а в действительности ищу дохлых мышей.
– Что вы сказали?!
– Я пошутил, – сказал я. – Роюсь в архивах, ищу старинные хроники, вещи, поглощенные временем. Это моя профессия, я называю ее «дохлой мышью».
Кристина посмотрела на меня снисходительно, может быть даже с разочарованием. Официант не заставил себя ждать, принес и поставил на стол плошки с соусами. Спросил, будем ли мы заказывать вино, и мы согласно кивнули. Лангусты прибыли с пылу с жару, с подкопченными панцирями и мякотью, обильно сдобренной маслом. Соусы были настолько острыми, что капля разжигала во рту пожар, но послевкусие было неповторимое – изысканные и необычные ароматы и вкусы. Мы аккуратно сдобрили своих лангустов соусом и подняли бокалы. Кристина сказала, что чувствует себя уже навеселе, я, наверное, тоже, хотя, по правде сказать, не отдавал себе в этом отчета.
– Ну же, расскажите про свой роман, – сказала она, едва мы приступили к еде, – я сгораю от любопытства, не томите.
– Но это не роман, – возразил я, – а собрание разрозненных отрывков, в нем нет даже настоящей истории, только ее фрагменты. И потом я его вовсе не пишу, я ведь сказал: предположим, что пишу.
В действительности мы оба были зверски голодны. На тарелках остались пустые панцири лангустов, и тут же подоспел официант. Мы заказали еще что-то, предоставив выбор ему. Что-нибудь легкое, уточнили мы оба, и официант с пониманием кивнул.
– Несколько лет назад я выпустила альбом фотографий, – сказала Кристина. – Это была секвенция кадров с одной фотопленки, отпечатан он был прекрасно, как я хотела, воспроизводилась даже перфорация пленки, никаких подписей, только снимки. Начиналась книга с фотографии, которую я считаю лучшей в своей карьере, я вам ее вышлю, если оставите адрес, это было фотоувеличение, на снимке изображен по пояс чернокожий парень атлетического роста и телосложения; в майке с рекламной надписью, на лице нечеловеческое усилие, руки вскинуты, словно он торжествует победу: пересекает финишную ленточку в стометровке, допустим. – Она посмотрела на меня с загадочным видом, ожидая моего вопроса.
– Ну, и в чем здесь загадка? – спросил я.
– Во втором снимке, – сказала она, – фотографии в полном виде. Слева – полицейский в марсианской одежде, с плексигласовой маской на лице, в высоких сапогах, вскинул винтовку, зверский взгляд из-под мерзкого козырька. Он стреляет в чернокожего парня, который убегает, вскинув руки, хотя он уже мертв: секунду после того, как я щелкнула, он был уже мертв. – Она ничего больше не сказала, а продолжила есть.
– Что было дальше? – спросил я. – Чем завершилась история?
– Мой альбом назывался «Южная Африка», в нем была единственная подпись под увеличенной фотографией. Она звучала так: “Méfiez-vous de morceaux choisis”[14]. – Она сделала легкую гримасу и продолжила: – Пожалуйста, никаких разрозненных отрывков, расскажите суть своей книги, ее концепцию.
Я попробовал рассудить: какой могла быть моя книга? Трудно передать ее концепцию. Но Кристина смотрела на меня неумолимо, она была упрямой девушкой.
– Например, в книге я мог бы быть человеком, потерявшимся в Индии, – сказал я быстро, – в этом ее концепция.
– Ну, нет, – сказала Кристина, – этим вы не отделаетесь, суть не может содержаться просто в одном этом.
– Суть в том, что в этой книге я человек, потерявшийся в Индии, – повторил я, – давайте сойдемся на этом. Другой человек разыскивает меня, но я не собираюсь объявляться. Я видел, как он приехал, я следовал за ним, можно сказать, по пятам. Я знаю его предпочтения и неприязни, его порывы, недоверчивость, щедрость и страхи. Я практически держу его под контролем. Он, напротив, не знает обо мне ничего. У него есть кое-какие неясные следы: письмо, путаные или недосказанные свидетельства, записка с самыми общими словами – знаки, кусочки, которые он с трудом пытается сложить.
– А вы кто? – спросила Кристина. – Я имею в виду в книге.
– Об этом не говорится, – ответил я, – просто человек, который не хочет, чтобы его нашли, поэтому не имеет значения, кто он.
– А тот, который вас ищет и которого вы, похоже, прекрасно знаете, – снова спросила Кристина, – он-то вас знает?
– Одно время знал, предположим, мы были большими друзьями в прошлом. Но это происходило давным-давно, поэтому выходит за рамки книги.
– Но почему он с такой настойчивостью вас ищет?
– Трудно сказать, – ответил я, – этого не знаю даже я, тот, который пишет. Может, пытается вернуться в прошлое, ищет ответ на какой-то вопрос. Может, хочет поймать то, что ранее упустил. В каком-то смысле, разыскивая меня, он ищет самого себя: в книжках часто так происходит, это же литература. – Я сделал паузу, словно подходил к ключевому моменту, и с доверительностью сказал: – А ведь знаете, еще есть две женщины.
– О, наконец-то, – воскликнула Кристина, – теперь становится интересно!
– К сожалению, нет, – сказал я, – они тоже выходят за рамки этой истории, они не относятся к ней.
– Жаль, – сказала Кристина, – но в этой книге все выходит за рамки? Что же происходит внутри?
– Один человек разыскивает другого, я уже говорил, он разыскивает меня, и книга эта – про его поиски.
– Тогда расскажите подробнее.
– Ну, хорошо, – сказал я, – начинается с того, что он прилетает в Бомбей, у него есть адрес сомнительной гостиницы, в которой я одно время проживал, и он приступает к поискам. Там знакомится с девушкой, которую я в свое время знал, и та рассказывает ему, что я заболел и слег в больницу и что у меня были связи на юге Индии. Поэтому он разыскивает меня в больнице, оказывается, что этот след ложный, он отправляется в Бомбей, откуда начинается его путешествие под предлогом, будто он разыскивает меня, но на самом деле он путешествует по собственным делам, короче, книга главным образом об этом: о его путешествии. Он встречается с массой людей, естественно,
