Инстинкт Убийцы. Книга 1 - Элеонора Бостан
Но разве любовь не имеет смысла, задалась вопросом она, не замечая летящих ночных часов, ведь верующие люди говорят: Бог есть любовь, а Бог не может быть ничем. Или может? Я совершенно запуталась, подумала Фатима, а иначе просто и быть не может – философия это громадный темный лабиринт, где до центра доходят лишь избранные единицы, те, чей свет разума настолько ослепительный, что может осветить им дорогу в этих темных запутанных коридорах и не погаснуть на полпути. А вот тем, у кого вместо прожектора в мозгах свеча, лучше вообще туда не соваться, а то первый же сквозняк из сотен коридоров погасит этот хрупкий неуверенный свет и навсегда оставит тебя в темноте и недоумении. И тут же пришел второй вопрос: если предположить, что любовь, это единственное ценное в жизни…значит, Фатима бедна, как нищенка.
– Ну все! Хватит! – прошептала Фатима, против воли вспоминая большие голубые глаза, в глубине их было так много тайн и загадок, как в океане.
Ответь, и я отстану, прошептал коварный голос в голове, дай честный ответ, и я уйду… на сегодня. Похоже, придется уступить, подумала девушка, заглядывая внутренним взором в самые потаенные глубины души и сердца (а может, душа и сердце – это одно и то же).
– Да, – снова прошептала она, на этот раз, улыбаясь, – ты победил, может, это и не любовь в понимании поэтов, но уж точно не простая симпатия.
Комментариев из головы не последовало, видимо, настырный голос все же сдержал свое слово. Фатима ощутила двойную волну облегчения, во-первых, из-за пропавшего вдруг внутреннего голоса, который, если уж возникал откуда-то из загадочных глубин ее мозга, то доставал по полной программе. А во-вторых, и это даже приносило большее удовлетворение, она поняла, что ее жизнь и правда не совсем пуста. Может, что-то в ней неправильно, но она уж точно не может называться пустой. Потому что где-то эти удивительные голубые глаза сейчас смотрят на мир своим загадочным взглядом, и не важно, на какой мир, реальный или мир сновидений (а ведь сейчас была ночь, по крайней мере, в том часовом поясе, где находилась Фатима) они смотрят, главное то, что они видят. Где-то, может, далеко, а может, близко, шелковые черные волосы все так же блестят, а гибкое тело все так же источает силу и красоту. На этой не такой уж большой после технического прогресса планете человек по имени Ян сейчас тоже думает о чем-то, или мечтает, или видит сны. Вот это важно, а остальное – выбросить из головы и больше не думать. И Фатима с радостью последовала своему же совету.
Вздохнув, она наконец-то покинула темный лабиринт, в который случайно угодила. Покинула на ощупь, так и не дойдя до середины. Но все же выбралась, и это порадовало ее даже больше, чем светлеющее небо за окном. Рассвет. Начало нового дня, первого дня в жизни многих людей, последнего дня в жизни еще больших. И среди отбывающих на бесконечном вокзале жизни сегодня Фатима увидела многих из тех, с кем она провела два месяца в Ялте. Но среди всех, конечно же, выделялся посол.
Солнце бодро поднималось из-за гор, как будто спешило начать новый день, как будто прониклось возбуждением предстоящих событий, но вот Фатима была абсолютно спокойна. Возбуждение придет позже, она это знала, придет вместе с нетерпением и жаждой крови, но не сейчас. Сейчас она была абсолютно спокойна и даже несколько опустошена ночными раздумьями, предстоящий день помещался у нее в голове четким планом, а не набором эмоций, и, прежде всего, в этом плане значился легкий завтрак и здоровый сон.
– Этим я сейчас и займусь, – зевая, проговорила она, последний раз выглядывая в окно. Босиком вышла в тихий и пустой дом, с аппетитом перекусила в блаженном одиночестве, так же бесшумно вернулась к себе в комнату и улеглась на постель.
– А теперь у нас по графику – крепкий сон и никаких сновидений.
Еще раз зевнув, она устроилась поудобнее, вытянувшись как кошка, и когда первые бледно-золотые лучи коснулись ее лица, она уже спала. И не видела никаких снов.
13
Последний день жизни посла и еще нескольких несчастных, ставших разменной монетой в кровавой партии сильных мира сего, выдался облачным. С самого утра погода боролась сама с собой, то натягивая над Ялтой тяжелые темные тучи, то разгоняя их сильным порывистым ветром, температура опустилась на 5 градусов, что, при устойчивой жаре, показалось весьма ощутимым похолоданием. Однако люди не только не жаловались, наоборот, почти все, за исключением маленьких детей, вечно влюбленных в солнце, наконец-то вздохнули с облегчением. Ко второй половине дня погода так и не установилась, небо снова затягивали облака, чтобы через несколько минут уступить порывам ветра и уйти за море. Если часам к 6 дождь так и не пойдет, говорили местные жители, то можно его и не ждать. Фатима и не ждала. Дождь мог сильно осложнить ее задачу, а то и вовсе оставить некоторые части плана так и не выполненными, но она не беспокоилась об этом. Уже нет, может, двумя днями ранее она бы поломала над этим голову, но только не теперь. Не перед убийством. Судьба как всегда скажет свое слово, и глупо чего-то ждать и чего-то бояться.
Было уже начало 6-го, и время, отпущенное дождю, уже подходило к концу, когда симпатичная девушка, совершенно обыкновенная на первый взгляд, не спеша брела по набережной, глядя невидящим задумчивым взглядом на горизонт. Сильный ветер трепал ее каштановые волосы и развевал длинную пеструю юбку, но она даже не предпринимала попыток ее удержать, вместо рук девушки разлетающиеся полы юбки сдерживал ремень длинной сумки, висящей у бедра. На вид сумка была тяжелой и чем-то набитой, но девушка шла ровно и легко, плыла как царевна-лебедь, словно тяжесть сумки совершенно ее не беспокоила. И это единственное, что могло показаться странным в ее облике, если не считать черных глаз, глубоких и обманчивых – стоило хоть раз пристально в них заглянуть, и становилось понятно, что это не просто глаза, а два черных омута, в которых водятся демоны. Именно такой обманчиво–спокойный взгляд и был сейчас у нее, у охотницы, идущей за своей жертвой. Идущей убивать.
На этот раз она приготовила сети, в которые и собиралась заманить свою первую на сегодня
