Инстинкт Убийцы. Книга 1 - Элеонора Бостан
Фатиме было смешно, а вот старуха на самом деле не знала, чего ждать. Однако сообщение о телевизоре и проигрывателе изрядно подняло ее настроение и доверие к девушке. Правда, она подумала, что в следующий раз, когда это исчадие ада перегнет палку, кто-то отправиться на тот свет. Но хороших новостей было больше, чем плохих мыслей, так что старуха поблагодарила девушку, сказав, что не держит на нее зла и сама была не подарком, что все забыто, и она с благодарностью примет ее подарок. И с радостью выпроводит ее за калитку утром 6 числа и будет считать этот день едва ли не самым радостным в жизни, только это, конечно же, она не сказала вслух.
Вечером того же дня Фатима проснулась на закате, она легла днем передохнуть и незаметно уснула. В единственное маленькое окно ее комнаты падали косые оранжевые лучи, в углах уже царил сумрак. Фатима приоткрыла глаза, но не спешила вставать. Она любила закаты, любила даже больше, чем рассветы и всегда, глядя на последние лучи солнца, вспоминала взрослую сказку Экзюпери про одинокого маленького мальчика с душой скитальца, каким и был этот человек. Эти воспоминания относились к ее прошлой жизни, к той части ее бытия, где она еще не пролила ни одной капли крови и верила в чудеса. Многое переменилось с тех пор, но не ее любовь к закатам.
Фатима не вставала с кровати, наблюдая за медленно угасающим днем, внутри царило совершенное спокойствие, наверное, впервые за те два месяца, которые она провела здесь. Так бывало всегда перед убийством, ее мозг очищался от ненужных переживаний и мыслей, приходил в равновесие. Ее черные глаза застыли, наблюдая за последним оранжевым лучиком, скользящим по стене, отчаянно цепляющимся за день и не желающим отправляться во тьму, уступая место ночи. В болезненном красно-желтом свете умирающего дня она казалась куклой, брошенной на кровати повзрослевшими детьми, она лежала совершенно неподвижно, даже глаза моргали намного реже, чем обычно, и только ритмично поднимающаяся и опускающаяся грудь выдавала присутствие жизни в ней. Но такая неподвижность была только оболочкой, внутри ее разума кипела деятельность – она прокручивала завтрашний день, составляла расписание смерти, мысленно проживая каждую минуту этого трудного дня. И она была довольна собой, хотя и предпочитала не хвалить себя, пока дело не сделано, но то, что она уже успела сделать, вполне тянуло на похвалу. А если мне все удастся завтра, подумала она, так я, пожалуй, смогу вписать свое имя в историю. А почему бы нет, она уже вошла в историю как самый неуловимый и засекреченный киллер, а лучшую рекламу делают довольные клиенты, так что после этого дела – если оно, конечно, получится – цена за ее услуги станет просто космической, а ее имя легендой.
Но она не остановится, хотя средства позволяли ей давно уже не работать, а после этого дела, не работать могли и ее внуки, но она твердо решила, что продолжит убивать. И даже не станет затягивать отпуск, будет отсиживаться ровно столько, сколько нужно для безопасности, а потом снова выберет себе работенку. А что потом, спросил внутренний голос. Новый заказ, ответила она. А потом, снова спросила голос, и снова она дала тот же ответ. Ну а потом? И так сотни раз, и где-то на сотом вопросе, она вдруг поняла, что не знает ответа. Дальше ничего. Дальше тьма.
Это были неприятные мысли, и они могли навредить ее работе, но отделаться от них не удавалось. Спроси себя: «кто я?» тысячи раз, пока не поймешь, что ты никто, что ты пустота, так говорили восточные мудрецы, о которых ей рассказывали в азиатской стране, когда она, будучи еще совсем девчонкой, бывала там по делам. Делала свои первые шаги в качестве наемной убийцы. И только теперь она начала понимать смысл этих слов, а тогда просто послушала и забыла, посчитав это еще одним местным чудачеством наподобие зеленого чая молоком и солью и пиал, из которых его пили. И вот прошло 6 лет, и ей не требуется тысяча вопросов, достаточно всего 50, чтобы ощутить пустоту, о которой говорили старики в далекой оставшейся лишь в легендах стране тысячи лет назад. Снова и снова спрашивала она себя «кто я?», глядя на сгущающиеся в комнате тени и не видя ничего, и снова приходил ответ, но за каждым простым ответом – я киллер, я женщина, я человек, я личность, я то, я другое – стояла пустота, и она хорошо это понимала.
– Хватит! – шепотом прокричала Фатима, резко садясь на кровати и обхватывая голову руками, – хватит! Хватит!
Я не пустота, твердо сказала она себе, я не пустое место, и дальше будет жизнь, а какой она будет, зависит от меня и судьбы. Это помогло, голоса смолкли, но удаляясь, они тихо смеялись над ее глупостью, как бы говоря, что эти заявления ничего не стоят, потому что истины за ними нет. Но у нее не было времени и желания копаться в этой странной философии, тем более перед таким важным днем, поэтому она просто стерла эти мысли из головы, подключив к этому процессу всю свою могучую волю. И получилось, она снова ощутила себя самой собой, не привыкшей строить долгосрочных планов и не любящей заглядывать в будущее.
Неподвижно, как статуя, она сидела на кровати, когда закат догорел, и звезды зажглись на темном безоблачном летнем небе. Она давно продумала до мелочей завтрашний день, на это много времени не ушло, но она еще долго не могла восстановить прежнее душевное равновесие. Так она и сидела, в полной темноте, неподвижно всматриваясь в пустоту, как будто искала в себе ответы на вопросы, заранее зная, что их нет.
В темноте по ее щекам текли слезы, она их не замечала, она боролась с пустотой, которая вырвалась на свободу из ее сознания и теперь стремительно пожирала все то, что Фатима привыкла считать ценным и весомым – ее работу, ее жизнь, ее прошлое и ее будущее. Она поняла, что у этой восточной методики есть два ключа: первый – не считай все слишком важным, не принимай близко к сердцу, потому что мир – иллюзия, а мы – пустота. И второе – найди то ценное, что позволит тебе отвоевать у вселенской пустоты свою маленькую крупицу жизни, ведь, что наша жизнь, как не борьба с хаосом
