Миссия «Лучшая подруга» - Зоран Дрвенкар
Он улыбнулся так широко, что мы увидели кровь у него на зубах.
– Ну как вам идея?
– Не очень, – ответила Тоя, схватив меня за руку, и мы ринулись прочь.
Я не из тех, кто спасается бегством, и совсем не трусиха, но я из тех, кто может бежать быстро, как заяц, если окажется в затруднительной ситуации. Этому меня научил Дон Плуто. Он называет это мудростью победителя. Но когда мы скрылись среди скал, я чувствовала себя не победительницей, а проигравшей. Мы пригибались то вправо, то влево, так что я совершенно потеряла ориентацию, пока мы вдруг не остановились перед пещерой.
– Вот мы и пришли, – сказала Тоя.
Два снежных барса сидели перед нами и шипели.
– Я знала, что они будут здесь, – призналась Тоя. – В этом месте их выкармливала мать.
Один из барсов прыгнул вперёд и оскалил крошечные зубки. Вид у него был крайне нелепый.
– Хватай его, а я возьму второго, – велела Тоя. – Нужно спрятать их, пока браконьер не нашёл.
Легко сказать – трудно сделать!
Должна признаться, в глубине души я не слишком люблю животных. Конечно, мне нравятся лошади, но я не хочу проводить с ними весь день напролёт. Кошек и собак я нахожу милыми, рыб – скорее глупыми, а с птицами ко мне вообще лучше не подходить, особенно с жирными соколами. Снежные барсы с их густой шерстью и заискивающими взглядами напоминали мне прожорливых кошек, которые бродят по дому Бобби Би. Только эти были в три раза крупнее. Когда я взяла детёныша поменьше, он на удивление быстро утихомирился у меня на руках и начал жевать моё ухо. Это мне тоже не понравилось: столько слюней, да и кому приятно ходить с мокрыми ушами?
Мы вышли из пещеры, ожидая увидеть браконьера и его помощников.
Но никого не было.
– Хоть какая-то радость, – сказала я.
Тоя показала на узкую тропинку.
– Пойдём туда.
Вытянув в сторону левую руку, я коснулась скалы; справа зияла пропасть. Я скосила взгляд вниз. Если упасть в эту пропасть, то пролетишь не меньше пятисот метров. Я вжалась в скалу. Камни были такие неровные, что я сразу до боли расцарапала ладони. Разумеется, тропинку между горой и пропастью не огораживали никакие перила. В ширину она насчитывала сантиметров тридцать. Готова поклясться, что с барсом на руках я была вдвое шире.
– По этой тропинке мы попадём в сосновый лес, – сказала Тоя, которая шла позади меня. – Оттуда нам нужно просто пойти вдоль ручья, и тогда мы встретимся с лошадьми в долине.
– Это невозможно, – сказала я.
– Ещё как возможно!
– Тоя, тропинка слишком узкая! – Я уже начинала нервничать. – Если…
– Пандекраска Пампернелла, – перебила Тоя. – Соберись!
Я продышалась. Она была права. Я взяла себя в руки.
– Хорошо.
– Повернись спиной к скале и иди боком вперёд, – продолжила Тоя, – и ни в коем случае – слышишь? – ни в коем случае не смотри вниз. После поворота тропинка становится шире. Справишься?
– Справлюсь.
Прижавшись спинами к скале, мы пошли вперёд. До поворота было всего-то пятьдесят метров, но казалось, что мы в пути целые сутки. Барс у меня на руках развлекался по-своему. Дважды он чуть не сбежал, а один раз попытался перелезть через моё плечо и вскарабкаться по скале. Я стиснула его, как волынку, чтобы он успокоился. Барс стал хватать ртом воздух и действительно притих. А я подумала: «Если человеческие дети ведут себя так же, то я, пожалуй, не хочу никаких детей».
За поворотом тропа и впрямь расширилась, показались верхушки сосен, которые простирались вдалеке, будто покрывало из облаков. Вот бы иметь крылья, чтобы вмиг перелететь туда!
Я уже собиралась предложить Тое отпустить барсов и дать им идти самим, как вдруг где-то рядом просвистела пуля, а через пару секунд раздался звук выстрела. Пуля с громким стуком ударила в скалу и исчезла.
– Пригнись, – прошипела Тоя.
Но я не понимала, как это сделать. Что толку пригибаться, если всё равно не за чем спрятаться? Мы бочком протиснулись в узкую расщелину, крепко прижимая к груди снежных барсов. Они казались такими же напуганными, как мы.
– Ну и нелепый же у тебя вид, – прошептала я своему барсу.
– Как думаешь, они близко? – спросила Тоя.
– Достаточно, чтобы стрелять в нас.
Тоя выглянула из расщелины:
– Никого нет.
И снова посмотрела на меня.
– Если побежим, то сможем от них уйти.
– Тоя, если мы побежим, то получим пулю в спину.
Тоя задумалась.
– Ты права, нужно их отвлечь. Держи.
Она вручила мне своего барса.
– Ты с ума сошла? – испугалась я. – Не могу же я нести двоих сразу!
– Ещё как можешь!
– А что будешь делать ты?
– Пока не скажу, сюрприз, – с этими словами Тоя начала собирать с земли камни.
– Хочешь закидать их камнями? – спросила я, уже на грани истерики.
– Такого они явно не ждут.
– Ещё бы. Когда они увидят камни, то на смех тебя поднимут.
– Долго смеяться не придётся – у меня есть план.
– Какой же?
– Я сделаю вид, что сдаюсь.
– А потом?
– Потом, когда окажусь поближе, закидаю их камнями.
– А потом?
– Потом посмотрим.
Я покачала головой. Звучало не очень убедительно.
– Тоя, это не очень хороший план.
– У тебя есть идея получше?
– Вообще-то нет, – призналась я.
– Тогда остаётся только мой план.
– А что делать мне, пока ты будешь изображать, что сдаёшься?
Она посмотрела на меня с удивлением:
– Как что? Разумеется, бежать дальше и спрятать барсов в безопасном месте.
Казалось, будто для Тои это самое обычное занятие в мире – оголтело бежать по горам, держа в руках двух детёнышей снежного барса. Но мне-то хватало ума! Эта затея была не просто необычной, а крайне глупой, и я могла придумать тысячу способов более приятно провести время.
– Мне эти зверюги даже не нравятся, – призналась я.
– Они не должны тебе нравиться, их просто нужно спасти.
«Она права», – подумала я и взвалила одного барса на плечо, а второго зажала под мышкой.
Тоя не стала меня дожидаться. Она уже вышла из расщелины и, подняв руки, пошла по тропе в обратную сторону. Я услышала, как она перекрикивается с браконьером, затем досчитала до десяти и побежала, как обезумевшая, вниз по тропе, опустив голову и прищурившись, будто это позволяло бежать быстрее.
Разумеется, по мне немедленно открыли стрельбу – вот тебе и блестящий план.
Выстрел.
Потом ещё и ещё.
Я петляла из стороны в сторону, как хитрый заяц, укравший двух снежных барсов. Но я совсем не чувствовала себя хитрой. Я чувствовала себя так, будто тащу два мешка с мусором, а те ёрзают и сопротивляются.
И вдруг всё прекратилось.
Только я хотела свернуть за угол, как один барс цапнул другого за мордочку, а тот взвизгнул и задёргался. Первому барсу это, видимо, показалось очень забавным, так что он решил повторить. Оба начали извиваться, а я потеряла равновесие, поскользнулась на тропе и сорвалась в пропасть.
Когда падаешь в пропасть, перестаёшь о чём-либо думать.
Таков закон.
Конечно, если ты не супергерой, уверенный в своей неуязвимости.
В этом случае ты можешь думать о чём захочешь – ведь ничего плохого не произойдёт.
Но моё падения вообще не вызвало у меня никаких мыслей – лишь инстинктивную реакцию: я замахала руками, словно безумный осьминог, у которого всего две конечности. Потом ухватилась за край обрыва. Весь мой вес теперь держался на кончиках пальцев, пока ноги болтались над пропастью, как две колбасы над коптилкой. Я не собиралась срываться вниз. Поэтому сосредоточилась и, отключив панику, осторожно нащупала носками кроссовок трещины в скале. Хотя я всё ещё висела над пропастью, вес мой сместился, и нагрузка на пальцы немного ослабла. Если бы мне улыбнулась удача, я могла бы подтянуться вверх, и тогда опасность бы миновала. Я не слабая, я подтягиваюсь шесть раз и в армрестлинге только изредка проигрываю своему биографу. Но в тот день ни от силы, ни от удачи не было толку, потому что я проявила глупость и ослушалась Тою.
Я посмотрела вниз.
Подо мной зияла пропасть, в которой слышались перекаты камней, – это вам не Флоринская долина, которую для меня всегда выстилают дополнительным слоем сена. Внизу блестела река, а над пропастью парил ворон. Я услышала уже знакомое мне мяуканье и в пяти метрах от себя разглядела выступ, на котором сидели оба детёныша. Ни дать ни взять мягкие игрушки, они смотрели на меня своими выпученными глазами. Во взглядах читался упрёк. Наверное, они обиделись, что я их уронила.
– Но что мне ещё было делать? – спросила я.
Снежные барсы ждали продолжения.
– Мне всё равно, что вы
