Андрей Иванов - Славное море. Первая волна
Над цветами летали пестрые крапивницы, белые капустницы, строгие, с многоугольными крыльями лимонницы.
От обилия красок казалось, что даже лесной воздух цветет.
Лесник, шедший впереди ребят, предостерегающе замахал руками.
Чимит и Бадма стали подходить на цыпочках.
Артем Сазонович расставил их за кустами так, чтобы они видели раскинувшуюся перед ними поляну.
На противоположном краю поляны рос молодой гибкий осинник.
Крупная горбоносая лосиха грудью надвигалась на тонкие осинки. Они покорно сгибались перед нею. Она объедала на них листья вместе с верхними побегами. Осинки распрямлялись позади нее уже голые, некрасивые. За лосихой пробирался лосенок.
Тоненький, длинноухий, он тянулся к зеленой траве, но голова на короткой шее не доставала до земли, и лосенок циркулем расставлял передние ноги.
Мальчики, затаив дыхание, смотрели на лосей, пока Тарас не наступил на сухую ветку.
Лосиха-мать подбежала к теленку, толкнула его мордой, повернулась и прыгнула в чащу. За ней, высоко подбирая длинные задние ноги, кинулся теленок.
Когда затих треск сучьев, лесник сказал:
— Видели?
Он был рад, что ему удалось познакомить ребят еще с двумя лесными жителями.
На поляне неподвижно, будто сонные, застыли травы. Тишину нарушали только звон насекомых и шорох ящериц в старой листве.
Но стоило вступить в кедровники, как стало сумрачно и прохладно. Под кедрами густо лежали коричневая хвоя, скорлупа орехов, остатки раздерганных белками шишек, да местами росли кустики голубики.
Лесник велел ребятам присматриваться к зеленым вершинам деревьев. В Иркутской области на кедры напал кедровый шелкопряд.
— Как только увидите хоть одну почерневшую ветку, зовите меня. Значит, заболели наши кедры. Надо спасать.
— Как же мы их будем спасать? — спросил Чимит.
— Самолеты вызовем. Пусть опылят кедровники. За весь день ребята нашли около сотни кедров, пораженных кедровыми шелкопрядами.
Место для ночлега лесник выбрал снова в стороне от кедровника, под лиственницами.
Как и вчера, костром прогрели землю, напились чаю.
После чая Бадма подсел к леснику.
— Почему кедрам такой почет? Их берегут больше всех деревьев, — спросил он Артема Сазоновича.
— Так испокон веков повелось. Любит и бережет народ кедровники. Это же сады Сибири. Вспомните, как недовольны бывают дома, когда вы сорвете еще зеленую кедровую шишку. Народ бережет свое богатство. Осенью люди придут шишковать — собирать орехи. Ведь орехи не только лакомство. Они большое подспорье в хозяйстве. Есть орехи на кедрах — значит, в тайге будет много белки. А раз есть в лесу белка — колхозы зимой хорошо выполнят план заготовок пушнины.
— А ядро кедрового ореха! Ведь в нем пятьдесят процентов масла, — продолжал лесник. — И какого масла! Чистейшего! На морозе не замерзает, не сохнет. Еще давно, при царском режиме, один иркутский учитель послал в Петербург целый доклад. Он писал, что кедровое масло годится для смазывания самых различных тонких приборов, что со всего мира пойдут в Россию заказы на кедровое масло.
Учителю не ответили. Но его доклад попал к германским капиталистам. Прочитали они и обрадовались. Завод построили. Только орехов-то у них своих нет. В России покупать тоже неудобно — дело рассекретить можно. Так они их в Канаде покупать стали. Масло это ввозили в Россию и втридорога продавали.
Из ореха можно и халву и крупу для детей делать. Вот потому и берегут кедровник.
Сняв свой выгоревший на солнце картуз из зеленого сукна, посмотрел на него в раздумье, надел снова.
— А у меня с кедровниками по-особому жизнь связана, — продолжал он, вздохнув. — Сиротой я рос. Ни отца, ни матери. Жил в людях. Лихо жилось. Работу как со взрослого требовали. Только по праздникам дышалось мало-мальски. Уйду, бывало, в кедровники и слушаю, как шумят кедры.
А раз так было. Трое ребят наших богачей забрались в кедровники, наломали еще незрелых шишек.
— Где взяли? — спрашивают у них в деревне. Те молчат. А отец одного и говорит:
— Темка Сазонов, наверно, дал. Его все по кедрам нечистая носит. Губит, байстрюк, шишки раньше времени.
Ну, ребята и рады, конечно.
— Да, — говорят, — это он нам дал. Знали, что за это наказать могут.
Пришел я вечером домой, а меня уже ищут. Всем селом по указке богачей выпороть для острастки решили. На улице и скамейка и розги уже приготовлены.
— А вы и дались? — озабоченно спросил Тарас.
— Что ж делать? Обступили кругом, за руки взяли. Взрослые ведь. Да и окаменел я совсем. Чую, за чужие грехи страдаю. «За что? — говорю. — Не трогал я шишек!» Никто и слушать не хочет. Только, когда стали на скамейку класть, слышу:
— Не сметь, ироды! Убью, кто тронет! Это подошел зверолов Тихон Самохин.
Очень бедный, но правильной жизни человек был. Прямой, всем говорил правду. Богачи злобились на него, но боялись. Бедные уважали за смелость.
Прижался я к нему, обнял, как отца родного.
— Обрадовались, что сирота, заступиться некому. Не он виноват. Богача Шипицына парни без времени шишковали. Коли у вас сердце мохом поросло, уйду я от вас и Артемку с собой возьму.
Так и вынес меня на руках из круга.
Через неделю мы с ним из деревни сюда, к Байкалу поближе, перебрались.
Научил он меня любить тайгу. Из-за него и лесником я стал. Охранять богатство народное, сады наши сибирские— главным своим делом почел.
Над горами погасла заря. Затихли вечерние песни птиц. К костру подступила и залегла кругом темная ночь.
Лебединое озеро
Три дня бродили ребята с лесником по тайге, разыскивая вредителей. Работа подходила к концу, и лесник, довольный помощью ребят, обещал показать им интересное озеро — единственное место вблизи Байкала, где поселились лебеди, о котором они уже знали из рассказов бабушки Даримы.
Лесник поднял ребят еще затемно. Когда он привел их к озеру, то над водой стоял густой предрассветный туман.
В трех шагах деревья тонули в сплошной серой мгле. Даже огненно-рыжие усы Артема Сазоновича казались серыми.
— Еще никогда так не бывало, — сокрушенно сказал Артем Сазонович. В это время года туман здесь редкий гость.
Лесник остановил ребят у куста жимолости. Ждали долго, тихо переговариваясь.
Где-то близко в тумане раздался громкий крик: «Клу-клу, клек-клу!»
Крик повторился.
Как близко. У самого берега почти, — прошептал Чимит.
— Это по воде так хорошо слышно, — ответил Артем Сазонович.
— Это он нас услышал, сигнал подает, — сказал Бадма.
