Деревня 2 - Эдуард Павлович Петрушко
Неожиданно ребенок поднял глаза на Игоря и громко засмеялся, показав редкие, как рис, зубы. Школов отпрянул от окна и тяжело задышал. Казалось, что его застали за чем-то постыдным и позорным.
Позже, идя по дороге к своему дому, Игорь уверился, что рядом обитает нечто поганое и злое, невероятное и мощное, иное от человеческой природы и сути. Что «это», он представить не мог, но совершенно четко понимал – ему предстоит с ним встретиться. Игорь чувствовал, что оно неумолимо приближалось, но с какой стороны – он не знал…
ГЛАВА 15
После схватки с волками-оборотнями в битве за скотину соседки Марины, Жора остался жив. После выстрела дуплетом гигантские волки с человеческими лицами быстро ушли через вырытый лаз. Причем ушли и те двое, которые получили смертельный заряд картечи, после которого они должны были сдохнуть на месте. Эти звери были не такие большие, по сравнению с тем, какого он видел, возвращаясь летом с лесоповала. Но с этими волками явно было что-то не так. Их глаза, уши и морда напоминали изувеченное человеческое лицо. Они были громадны и странно передвигались на четырех конечностях, как будто им было неудобно.
Менько, будучи решительным и любопытным человеком, решил разобраться с происходящим в тайге. У него был план. Он любил все планировать с детства, правда не всегда в его системе все срабатывало…
Забрав у Марины остатки недоеденной коровы, он их порубил и сложил в большой мешок с лямками. В тот же день он принялся готовить капканы. Вместо волчьих, он взял два больших медвежьих капкана, которыми давно не пользовался. Сначала он проверил их на срабатывание, а потом весь вечер крепил в ветках хвойных деревьев и листве.
Мать задавала вопросы, от которых Менько отмахивался, а поняв его замысел, начала его со слезами отговаривать от похода в лес. Сын отмахивался от матери. Умаявшись, сел на лавку, наблюдая за котами, которые вились вокруг миски с рыбьими головами, как поросята возле свиноматки. Они сосредоточенно жевали и прижимали уши к голове, время от времени рыча друг на друга. У них были острые лопатки и тощие впалые животы.
– Откуда столько котов? – пытаясь отвлечь мать от ее переживаний, спросил Жора.
– Полудикие, нарожают в заброшенных подвалах, никто не топит и не кормит – вот и вьются возле меня да Марины. Сын, не ходи в тайгу, видишь, что творится! Сгинешь не за копейку. Вообще, пора в Битучары переезжать, а то живем как лешие на болоте.
– Я на одну ночь. Схожу приваду разбросаю, посижу ночью в сторожке. Мам, не переживай, волков еще каких-то бояться! А весной переедем в город – обещаю. – Мать тяжело вздохнула и поняла, что спорить с сыном бесполезно, пошла готовить закваску для хлеба.
Выдвинуться в тайгу Жора решил завтра с раннего утра. Выйдя потемну, он взвалил на плечи поклажу и, перекрестившись, двинулся в путь. Дорога была дальняя и тяжелая. Импровизированный рюкзак с мясом натирал плечи, карабин через пять километров казался чугунной пушкой. Два медвежьих капкана тяжело били по ягодицам. Но крепкий Менько, сжав зубы, шел вперед, несмотря на сопротивляющийся лес и чавкающую грязь.
В лесу было необычно хорошо: пахнущий сосной воздух, нервный треск сороки, особенное спокойствие и нежное дыхание вечности. «Мир меняется, города строятся, люди рождаются и умирают, а тайга – она всегда одинаковая», – думал Жора.
Наконец-то он увидел через ветки небольшую приземистую избушку. Громко выдохнув, скинул с себя тяжелую поклажу. Раскидав порубленные куски говядины напротив окна, из которого он раньше стрелял кабанов, принялся устанавливать капканы. Потом по своим следам волоком протащил мясо и побрызгал специальным раствором пихты.
Притомившись, Менько зашел в срубленную им несколько лет назад охотничью сторожку. Обычно в таких зимовьях есть минимальный запас продуктов, спички и вообще все, что нужно для выживания. Можно пользоваться, чем хочешь, только не забыть оставить запасы и для следующих путников. Менько не возражал против таких гостей и, осмотревшись, понял, что недавно в сторожке кто-то был, но чужаки ничего не тронули. Пожевав на сухую бутербродов, он прилег отдохнуть на скамейке и тут же провалился в крепкий сон.
Жора проснулся резко и сразу сел на скамейку, нащупав рядом карабин. Он понимал, что проснулся от какого-то шума, идущего с улицы, а кто издавал этот шум, он понять пока не мог. Менько прислушался. Тишина, он встал и подошел к единственному узкому окну избушки, которое выходило на поляну, где была разбросана привада. Свет от луны еле-еле проникал через тучи и несмело освещал тайгу и избушку с притаившимся в ней человеком.
Из глубины леса раздалось фырканье и шорох. В животе Менько разошлись узоры страха. Сейчас-сейчас они выйдут. Снова тишина, Жора в неудобной позе смотрел в окошко. Спина затекла, но он упорно стоял, вглядываясь в темноту, различая очертания деревьев и редкие просветы леса. Вдруг на поляну выскочили какие-то тени, и началась возня. Фырканье переросло в чавканье и напоминало звуки, издаваемые громадным существом, пытающимся вытащить свои лапы из трясины. Звери начали терзать остатки коровы. Рычание возле туши не походило на волчьи звуки. Казалось, из-за остатков коровы дерутся какие-то невиданные твари.
Вдруг раздался страшный визг, переходящий в человеческий вопль. Попался! Его опять обуял животный страх. Чтобы успокоить себя, он взял в руки карабин и стал ждать. На поляне происходило что-то непонятное: возня, страдальческие хрипы попавшего в капкан зверя. Тени метались, а потом замерли в одном месте, образуя большой темный шар. Стая собралась возле попавшего в капкан. Странно, волки должны были разбежаться. Дальше раздалось шипение, похожее на человеческий голос! Они между собой переговариваются! Резкий короткий вопль, и все стихло. Жора отпрял от окна и замер, прислонившись к бревенчатой холодной стене. Сколько он простоял, вытянувшись по стойке смирно, он не знал. Без движения начали мерзнуть руки, сжимающие холодную сталь карабина.
Но вот раздался тихий хруст веток – кто-то неторопливо обходил дом. «Может, медведь?» – подумал Менько. Но медведь по-другому ходит. Опять тишина. Кажется, что кроме него в округе никого нет, но Жора мог поклясться, что возле двери кто-то стоял и слушал. И вдруг
