Алистер Маклин - Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес
Я немного поразмыслил над этим и спросил:
– А что случится с корпусом, если вы всплывете слишком резко – а так, если я правильно понял, может произойти при неожиданном изменении солености и температуры воды – и в последнюю минуту обнаружите, что вас отнесло в сторону и у вас над головой прочный массив в десять футов толщиной?
– В том–то и загвоздка, – ответил Свенсон. – Как вы правильно определили, это последняя минута. Лучше об этом даже не думать, не то что говорить: мне вовсе не улыбается видеть по ночам кошмарные сны…
Я взглянул на него испытующе, но он больше не улыбался. И продолжал, понизив голос:
– Честно говоря, сомневаюсь, что в команде «Дельфина» найдется хотя бы один человек, у которого душа не уходит в пятки, когда мы ныряем под лед. У меня–то уж точно. Я уверен, что наш корабль – лучший в мире, доктор Карпентер, но мало ли что может пойти наперекосяк. А если что–то случится с реактором, паровыми турбинами или электрогенераторами – что ж, понятно что мы уже в гробу и даже крышка заколочена. Эта крышка ледовое поле. В открытом море нас черта с два так просто возьмешь: в случае любой неполадки мы мигом всплывем на поверхность или хотя бы на перископную глубину и включим наши дизели. Но для дизелей нужен воздух – а подо льдом его нет. Стало быть, если что–нибудь случится, нам остается одно: искать полынью, пока ещё заряжены аккумуляторы, а это один шанс из десяти тысяч в эту пору, или же … В общем, дело ясное.
– Да, весьма бодрящий рассказ, – откликнулся я.
– А что? – он неопределенно улыбнулся. – Но такого никогда не случится!
Зря, что ли, наш драгоценный Бенсон так возится с этой игрушкой?
– Вот оно! – воскликнул Бенсон. Первая плавающая льдина… Еще одна…
И еще! Поглядите–ка сами, доктор.
Я поглядел. Перо, которое раньше, еле слышно поскрипывая, чертило сплошную горизонталь, теперь прыгало вверх и вниз по бумаге, вырисовывая очертания проплывающего над нами айсберга. Линия было выровнялась, но тут же перо снова задергалось: ещё одна льдина появилась и уплыла. Пока я смотрел, горизонтальные отрезки появлялись все реже и реже, становились все короче и короче – и наконец исчезли совсем.
– Вот и все, – кивнул Свенсон. – Теперь мы плывем глубоко, по–настоящему глубоко, и всплывать нам больше некуда.
Коммандер Свенсон обещал поторопиться. Сказано – сделано. На следующий день чья–то тяжелая рука легла мне на плечо ещё до рассвета. Я открыл глаза, заморгал от падающего с потолка света и увидел перед собой лейтенанта Хансена.
– Вы так сладко спали, док, что даже жаль было будить, – весело сказал он. – Но мы уже здесь.
– Где здесь? – недовольно пробурчал я.
– В точке с координатами 85 градусов 35 минут северной широты и 21 градус 20 минут восточной долготы. То есть там, где, по последним данным, находилась станция «Зебра». С учетом полярного дрейфа, разумеется.
– Уже? – Я недоверчиво взглянул на часы. – Нет, в самом деле?
– Мы дурака не валяем, со скромной гордостью заявил Хансен. Шкипер приглашает вас подняться и посмотреть, как мы работаем.
– Я мигом!..
Если «Дельфин» все же сумеет пробиться сквозь лед и сделает попытку связаться со станцией «Зебра», пусть даже вероятность удачи равна одному шансу из миллиона, я хотел бы при этом присутствовать.
Мы с Хансеном уже приближались к центральному посту, когда меня вдруг качнуло, потом тряхнуло и чуть не сбило с ног, я едва успел ухватиться за поручень, идущий вдоль коридора. Я почти повис на нем, пока «Дельфин» метался и вертелся, точно истребитель в воздушном бою. Ни одна известная мне субмарина не выдержала бы ничего подобного. Теперь я понял, для чего нужны ремни безопасности на сиденьях в центральном посту.
– Что тут, черт побери, происходит? – обратился я к Хансену. – Чуть с кем–то не столкнулись?
– Наверно, попалась полынья. Вернее, место, где лед потоньше. Когда мы такую штуку обнаруживаем, то уж стараемся её не упустить, вот и крутимся, как реактивный «ястребок», прикрывающий свой хвост. Команда от этого обычно в диком восторге, особенно когда пьет кофе или ест суп.
Мы зашли в центральный пост. Коммандер Свенсон вместе со штурманом и ещё одним моряком, низко пригнувшись, что–то внимательно изучал на штурманском столе. Дальше к корме матрос у верхнего эхолота ровным, спокойным голосом считывал цифры, определяющие толщину льда. Свенсон оторвал взгляд от карты.
– Доброе утро, доктор. Джон, по–моему, здесь что–то есть.
Хансен подошел к столу и пристально уставился на табло. По–моему, смотреть там было не на что: крохотная световая точка, пробивающаяся сквозь стекло, и квадратный лист карты, испещренный кривыми черными линиями, которые матрос наносил карандашом, отмечая движение этой точки. В глаза бросились три красных крестика, два из них совсем рядышком, а как раз когда Хансен изучал карту, моряк, обслуживающий ледовую машину, оказывается, доктор Бенсон был все же не настолько увлечен этой игрушкой, чтобы играть с нею посреди ночи, – громко выкрикнул:
– Отметка!
Черный карандаш тут же сменился красным, и на бумаге появился четвертый крестик.
– Похоже, вы правы, капитан, – сказал Хансен. – Только что–то уж сильно узкая, по–моему.
– По–моему, тоже, – согласился Свенсон. – Но это первая щелка в ледовом поле, которую мы встретили за этот час. А чем дальше к северу, тем меньше вероятность такой встречи. Давайте все же попробуем… Скорость?
– Один узел, – доложил Рейберн.
– Разворот на одну треть, – произнес Свенсон. Никакого крика, никакого пафоса, Свенсон бросил эту команду тихо и спокойно, словно обычную фразу, но один из сидящих в откидных креслах матросов тут же наклонился к телеграфу и передал в машинное отделение:
– Лево руля до отказа.
Свенсон пригнулся к табло, следя, как световая точка и не отрывающийся от неё карандаш двигаются назад, примерно к центру квадрата, образованного четырьмя красными крестиками.
– Стоп! – проговорил он. – Руль прямо… – и после паузы: – Вперед на одну треть. Так… Стоп!
– Скорость ноль, – доложил Рейберн.
– Сто двадцать футов, – приказал Свенсон офицеру у пульта погружения.
Только осторожнее, осторожнее.
До центрального поста докатился сильный продолжительный шум.
– Выбрасываете балласт? – спросил я у Хансена.
– Просто откачиваем его, – покачал он головой. – Так легче выдерживать нужную скорость подъема и удерживать лодку на ровном киле. Поднять субмарину на ровном киле, когда скорость нулевая, – это трюк не для новичков. Обычные субмарины даже не пытаются это делать.