Мельник Акимович - Гранитный линкор
— Что ты? Что ты говоришь?
— Командир приказал... Уходи скорее, Ленуся...
— А где же рота? Остался кто-нибудь в живых?
— Кажется, мы одни...— сквозь слезы выдавила Соня.— Спасайся скорее! — Она пошатнулась. Лена, подхватив подругу, крепко прижала ее к себе.
Из-за груды камней показались вражеские солдаты. Они осторожно приближались к камням, за которыми находились подруги.
— Что же делать? — уткнув лицо в теплую шею подруги, прошептала Лена.
— Ленуся! Я в тягость тебе. Пристрели меня... Или дай мне автомат, в моем патроны кончились... Я сама!..— в отчаянии шептала Соня.— И спасайся скорее, спасайся!
Егеря были уже рядом. Положив Соню, Лена метнула в них последние гранаты и, разбив о камни рацию, твердо сказала:
— Приказываю отходить!
— Я не могу, ноги не слушаются... Прошу, пристрели меня...
— Молчи! — Лена взвалила подругу себе на плечи и стала медленно спускаться по крутому обрыву.
Атака Гранитного линкора не удалась. Матросы медленно, цепляясь за каждый камушек, отходили. На онемевших от усталости плечах уносили тела погибших товарищей. Желание было стоять «насмерть», да не вышло: строгий приказ — отходить. Вот и отходят. А ведь как лихо поначалу ударили... Были уже у вершины Гранитного... и... вот-те на!..
У каждого оставленного врагу бугорка серели трупы егерей. Однако большие потери не останавливали врага. На смену убитым приходили живые. Шредер бросил в прорыв свежий егерский полк.
Над обледенелыми скалами Гранитного проплывали отяжелевшие облака.
Снова грозная опасность нависла над Угрюмым.
Это хорошо видел и понимал капитан Углов. На его наблюдательном пункте, наскоро оборудованном в сугробе высотки Буек,— деловое оживление. Чувствовалась энергичная подготовка к чему-то важному. Разведчики то и дело докладывали командиру отряда о продвижении и силе врага; радисты зачем-то устанавливали микрофон, а около него станковый пулемет; офицеры, получив четкие указания командира, спешили в свои подразделения. Все делалось здесь быстро: потеря времени могла привести к потере Угрюмого.
Отряду капитана Углова командующий поручил любым способом задержать контрнаступление противника. Легко сказать «задержать»! Но как? Три сотни матросов против трех тысяч егерей! Десятикратное превосходство!.. Углов волновался. Да и как тут не волноваться. Полководца Суворова «десятикратное» не волновало бы. Но ведь он, бывший батрачонок Колька, не Суворов, он обыкновенный офицер, каких в Советской Армии десятки тысяч. Однако Углову поручили это трудное дело, значит, доверяет ему Родина. И он не подведет! Его матросы сладят и с десятикратным превосходством!.. А сладят ли? На мгновение закралось в душу сомнение. Глаза капитана стали озабоченно-неподвижными. Мозг лихорадочно заработал. Капитан искал решение. Сейчас он, как заядлый шахматист, проверял, изучал возможные ходы противника. Да, неумолимый мат будет! И прежний мальчишеский задор засиял на сосредоточенном лице капитана.
Высотка Буек находилась на пути продвижения противника — между первой и второй линиями обороны североморцев. Таких высоток в этом районе много, и все они похожи друг на друга. Трудно было с первого взгляда поверить, что на крошечном Буйке можно хорошо упрятать три сотни матросов, но Углов сделал это. Справа от Буйка на сотни метров тянулась гряда каменных нагромождений. Там капитан расположил одно отделение матросов с двумя станковыми пулеметами, другое — в овраге, налево от Буйка.
Задача, поставленная командиром, была ясна матросам, но они не понимали другого: зачем капитан поручил отделению радистов установить и хорошо замаскировать на пути продвижения противника громкоговорители, срочно присланные генералом? Зачем поставил он на своем наблюдательном пункте у микрофона станковый пулемет и пять самых горластых матросов?
— Чтобы трехэтажными матюками егерей по радио бить! — сострил один из радистов.
— А пулемет у микрофона станет врагу частушки выстукивать,— добавил другой.— Ух, и концерт будет!
— Зачем так говорить? — возразил Амас, устанавливая громкоговоритель.— Хитро придумал наш капитан... Как егеря близко подойдут, матросы в микрофон «Интернационал» грянут. И весь Гранитный с ними... Земля грянет... Егеря испугаются, а мы на голову им!..
— Ерунда! — бросил первый матрос.— У них, сказывают, целый полк, а у нас в окопах остались одни повара, шофера, сапожники да матросы-калеки...
— А наш отряд? — гордо сказал Амас.— Три сотни человек!
— Три сотни, а там... Это все равно что ястреб против орла, кошка против слона, стая комаров против стаи львов.
Амас презрительно улыбнулся.
— Я слышал, как говорил мой дед: один ястреб в голову орла так клюнул, что тот и не летал больше. «Сильнее кошки зверя нет»,— в басне сказано. И слону глаза выдерет. Слон слепой станет, а комары... У-у-у, сила! Львы от них удирать будут... Человек комаров боится! Я боюсь комаров!
Егеря овладели первой линией обороны североморцев и, ломая все на своем пути, устремились вперед.
Скоро высотка Буек осталась у них в тылу.
Удача, казалось, сама шла навстречу. Гитлеровцы победно наступали. Силы русских заметно слабели... Офицеры и рядовые солдаты поздравляли друг друга с победой. Полуостров Угрюмый не сегодня-завтра падет. Но почему-то не радовался удаче полковник Шредер. Умные глаза его были широко открыты. На сухом жестком лице росла тревога. Он ведь хорошо знал, что русские матросы всегда стояли на своих позициях «насмерть», а на этот раз охотно отступали... Странно... Они что-то задумали. Надо разгадать их замысел. Но как? Иногда враг хитрил: оставлял выгодные позиции, чтобы выиграть время, запутать противника, а затем неожиданно нанести удар. Может, это и задумал сейчас генерал Семин?.. Но для хорошего удара нужны большие резервы, а их у русских, пожалуй, мало... или даже совсем нет... Иначе генерал Семин определенно сбросил бы его сегодня с Гранитного линкора.
Итак, надо наступать! Ни минуты передышки «черным дьяволам»... Только вперед, скорее на просторы Угрюмого!
Свой командный пункт Шредер перенес на отвоеванные у русских позиции.
Установив станковый пулемет, Семен Сибиряк ждал. Гряда гранитных нагромождений, за которой укрылись пулеметчики, была надежной защитой. Враги были близко. Стреляя из автоматов, егеря быстро спускались вниз. Они уже давно находились в зоне пулеметного огня, но Семен не стрелял. Лежавший рядом матрос — второй номер — то и дело до боли сжимал ему локоть: стреляй, мол, стреляй!.. Семен даже не шевелился. Не стреляли и три других пулемета. Тоже чего-то ждали.
