Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
Охотничьи пути Пьеро тянулись на запад и на север в общей сложности миль на пятьдесят, и на каждую милю в среднем приходилось два капкана, одна западня и одна отравленная приманка. Пути вились среди троп, по которым ходили норки, выдры и куницы, сворачивали в самую чащобу, где водились хорьки и рыси, пересекали озера и полосы бурелома, где можно было ставить отравленные приманки на волка и лису. На полдороге Пьеро выстроил бревенчатую хижину, а в конце пути еще одну, так что за день можно было пройти двадцать пять миль. Для Пьеро это было нетрудно, да и Нипиза вскоре вполне привыкала к такому расстоянию.
Весь октябрь и ноябрь они регулярно обходили свои угодья и делали полный круг раз в шесть дней, что давало им один день отдыха дома, на Грей-Лун, и еще один день в хижине в конце пути. Для Пьеро это была обычная зимняя работа, так трудились его предки уже несколько поколений, а для Нипизы и Ба-Ри – увлекательные веселые приключения, вовсе не прискучившие из-за постоянного повторения. Их пыл оказался заразителен даже для Пьеро. Охотник впервые был так счастлив с тех пор, как зашло солнце в день смерти его жены-принцессы.
То были чудесные месяцы. Мех у добычи был густой, погода стояла морозная, но безветренная. Нипиза не только несла часть поклажи, чтобы Пьеро было не так тяжело, но и приучила Ба-Ри таскать на спине сумки, которые сама смастерила. В сумках Ба-Ри носил приманку. По меньшей мере в трети из общего числа ловушек всегда оказывался «мусор», как называл его Пьеро: зайцы, совы, кукши, сойки и белки. С них обдирали шкуру или перья, а тушки шли на приманку для остальных ловушек.
Но вот однажды в начале декабря, когда они возвращались на Грей-Лун, Пьеро вдруг остановился в десятке шагов впереди Нипизы и уставился на снег. Он увидел следы чужих снегоступов, которые соединялись с их следами и вели к хижине. С полминуты Пьеро молчал и только смотрел, не шевеля ни единым мускулом. Следы вели прямо с севера, а на севере была станция Лак-Бэн. И еще это были следы очень больших снегоступов, а по ширине шага было видно, что оставил их человек высокого роста. Не успел Пьеро подать голос, как Нипиза догадалась, кому они принадлежат.
– Месье комиссионер с Лак-Бэн! – сказала она.
Ба-Ри недоверчиво понюхал незнакомый след. Послышался глухой рык, и плечи Пьеро напряглись.
– Да, это месье комиссионер, – сказал он.
Они двинулись дальше, и сердце у Ивы заколотилось быстрее. Она не боялась Мак-Таггарта, то есть не боялась его физически, и все же при мысли о том, что он ждет их на Грей-Лун, у нее в груди что-то вздымалось и душило ее. Зачем он здесь? Даже если бы она вслух задала этот вопрос, Пьеро не обязательно было бы отвечать. Она и так знала. У комиссионера со станции Лак-Бэн не было здесь никаких дел, кроме одного: увидеть Нипизу. Алая кровь прилила к ее щекам, когда она в очередной раз вспомнила, как он в ту минуту на краю обрыва едва не раздавил ее в своих объятиях. Интересно, попробует ли он снова…
Пьеро, погруженный в свои невеселые мысли, едва различил вырвавшийся у нее странный смешок. Тут Ба-Ри снова зарычал. Нипиза прислушалась. Рык был тихий, но страшный. Когда до хижины осталось полмили, она сняла у Ба-Ри со спины сумки и понесла их сама. Через десять минут к ним навстречу вышел человек.
Это был не Мак-Таггарт. Пьеро узнал его – и с громким вздохом облегчения помахал рукой. Это был Дебар, зверолов, которому принадлежали Бесплодные земли к северу от Лак-Бэн. Пьеро хорошо его знал. Они делились друг с другом лисьим ядом и вообще дружили – и пожали друг другу руки с явным удовольствием. Потом Дебар поглядел на Нипизу.
– Разрази меня гром, да она стала совсем взрослая женщина! – воскликнул он, а Нипиза, совсем как взрослая женщина, прямо взглянула на него, хотя щеки у нее залились краской, и он поклонился ей с галантностью, уходившей в прошлое лет на двести раньше охотничьих путей.
Дебар сразу перешел к делу, и не успели они войти в хижину, как Пьеро и Нипиза уже знали, зачем он здесь. Месье комиссионер с Лак-Бэн через пять дней должен был отправиться в поездку и поручил Дебару передать Пьеро просьбу приехать в его отсутствие помочь конторщику и индейцу-полукровке, который заведовал у него складом. Поначалу Пьеро ничего не сказал. Но задумался. Зачем это Буш Мак-Таггарт послал за ним? Почему было не выбрать кого-нибудь поближе? Однако он задал эти вопросы охотнику на лис не раньше, чем в железной печке в хижине затрещал огонь и Нипиза занялась приготовлением ужина.
Дебар только пожал плечами:
– Он сначала спросил меня, не побуду ли я на станции. Но у меня жена, Пьеро, и у нее слабые легкие. Прошлой зимой ее прохватило, и я побаиваюсь оставлять ее надолго одну. А он тебе очень доверяет. Кроме того, ты знаешь всех звероловов из книг Компании на Лак-Бэн. Вот и послал за тобой и просит не беспокоиться за ловушки, потому что за время на станции заплатит тебе вдвое больше, чем ты успел бы наловить.
– А… а Нипиза? – спросил Пьеро. – Месье предполагает, что я возьму ее с собой?
Ива у плиты склонила голову, чтобы лучше слышать, и от ответа Дебара сердце у нее так и забилось.
– Об этом он ничего не сказал. Но для маленькой мадемуазель это будет большое развлечение.
Пьеро кивнул.
– Возможно, Нетоотам.
Больше они тем вечером не возвращались к этому вопросу. Но Пьеро часами молчал и думал и сотни раз задавал себе один и тот же вопрос: зачем Мак-Таггарт вызывает именно его? Не он один был хорошо знаком всем звероловам из реестров Компании. Вот, скажем, Вассон, скандинав-полукровка, чья хижина стояла меньше чем в четырех часах пути от станции, или Барош, седобородый старик-француз, который жил еще ближе и чье слово было для всех законом не хуже Библии. Должно быть, сказал он себе наконец, месье послал именно за ним, Пьеро, поскольку хочет завоевать симпатию отца Нипизы и заручиться дружбой ее самой. Несомненно, комиссионер оказывает ему большую честь. Однако в глубине души Пьеро был полон подозрений.
Когда наутро Дебар
